Нил Прайс - История викингов. Дети Ясеня и Вяза

Новые устои медленно возникали из хаоса конца периода Великого переселения народов. По сути, это был процесс перераспределения власти и развития ее новых взаимоотношений с обществом. Вендельский период и далее VIII век – начало эпохи викингов – были первым этапом долгого пути к объединенным королевствам, настоящему чувству государственности и, в конечном итоге, к известным нам сегодня северным странам. Но под этим неизбежно беспорядочным процессом скрывалось нечто более древнее и глубоко укорененное в скандинавских культурах: представление о власти как публичной сущности, видимой и обсуждаемой, объявляемой и исполняемой. Чем обширнее становились политические устремления новой знати в VIII–XI веках, тем чаще ее действия вступали в противоречие с остатками издавна существовавшего порядка. Этот общественный диалог (скорее даже спор) об организации жизни и управления составлял еще один важный аспект истории эпохи викингов.

Ареной этого конфликта – или диалога, если вы предпочитаете более сдержанную оценку, – были народные собрания и законы, которые на них принимали. И то и другое выражалось в виде памятников под открытым небом. Важнейшей составляющей процесса была коммуникация, главным образом устная. Принятые решения фиксировали путем запоминания, но до определенной степени также полагались на руническое письмо. Тысячи сохранившихся рунических надписей на дереве, кости и, прежде всего, на камне свидетельствуют о том, какое значение они имели в повседневной, политической и духовной жизни викингов.

Власть проявляла себя через объединенное действие двух родственных социальных сил – закона и грамотности, но была еще и третья сила, неотделимая от популярного образа викингов, – мобильность. В Скандинавии эпохи викингов люди не сидели на одном месте. В путешествия отправлялись одиночки, группы и, в конце концов, целые народы. Они передвигались по дорогам и рекам, в зимние месяцы – по льду, но главным образом по морю. Корабль викингов – самый избитый из связанных с ними стереотипов – действительно был одним из основных проявлений их власти и средством достижения успеха.

Изучив эти разрозненные элементы спектакля власти, мы можем еще немного приблизиться к викингам и их обществу и понять, откуда они пришли, куда направлялись и, в особенности, почему и как они это делали.

Зарождение и быстрый рост опирающихся на военную знать властных структур в период экологического кризиса и пылевой завесы хорошо изучены. К этому периоду относится и возникновение зальной культуры, в которой главное место занимали правители и их дружины, и создание поддерживающей ее инфраструктуры. Разные формы этой модели социальной иерархии – по сути, пирамиды – продолжали существовать в эпоху викингов, независимо от размеров, форм и территориального характера ранних политических единиц.

Однако военные правители, их мелкие королевства и социальная лестница, по которой они пытались подняться, существовали на более широком фоне непрерывной политической жизни, веками составлявшей часть скандинавской культуры. Ее проявлением служил так называемый тинг (на древнескандинавском þing ) – регулярное собрание избранных представителей, облеченных правом практического осуществления власти на местном уровне. На этих собраниях, уходящих корнями в доисторическое прошлое, как минимум до римского железного века, встречались свободные мужчины, по возрасту способные держать оружие, чтобы говорить от имени своих общин, решать вопросы, представляющие взаимный интерес, и выносить решения в юридических спорах. Форма собрания в разных регионах могла быть неодинаковой, однако все тинги действовали в рамках единой иерархической системы и решали важные вопросы согласно своему статусу и географическому положению.

В Норвегии, где это явление было наиболее тщательно изучено в ходе археологических и документальных исследований, известно около тридцати мест проведения тингов, датируемых первым тысячелетием н. э. Некоторые из них находятся внутри страны, но большинство сгруппированы вдоль побережья в районах с наибольшей плотностью населения. Система собраний, по-видимому, имела трехступенчатую иерархию: тинги проводили на уровне округа ( fylki ), половины округа и четверти округа. Это трехчастное деление можно проследить и в других районах Скандинавии, и даже в совершенно ином контексте. Так, в норвежских завоевательных отрядах начала III века, чье оружие и снаряжение были принесены в жертву в Иллеруп-Адале в Дании после того, как местные жители одержали над ними победу, по-видимому, имелось четкое деление на три ранга – возможно, соответствующее тому общественному делению, которое мы наблюдаем в системе тингов.

Места собраний в Норвегии похожи на дворы (и когда-то действительно так назывались), окруженные длинными домами, стоящими кольцом или подковой. Постройки предназначались для временного размещения представителей, приезжавших на регулярные собрания. Во всех регионах археологические материалы железного века на удивление точно коррелируют с административным делением земель и количеством населения, зарегистрированным для тех же территорий в кодексах законов и переписях раннего Средневековья и даже раннего Нового времени. Например, на площадке Дисъян в Тингсхауге (буквально «холм тинга»), Рогаланд, тридцать две постройки, окружающие внутренний двор, по-видимому, соответствуют тридцати двум корабельным округам, позже зарегистрированным в регионе Райгер, к которому относилось это место собрания. В некоторых случаях даже планировка комплекса зданий фактически воспроизводила географию тех районов, которые были представлены на тинге. Таким образом, пространство внутреннего двора представляло своего рода физическую карту регионов, откуда прибывали представители. По тому, где они размещались (а также, возможно, по другим характерным признакам, таким как одежда или знамена), было сразу понятно, откуда приехал каждый человек и кого он представлял.

На территории двора – четко обозначенной и, вероятно, охраняемой – решались серьезные вопросы и разбирались местные тяжбы, вплоть до преступлений, караемых смертной казнью. Чем выше был уровень собрания, тем больше дела, которыми он занимался, походили на государственные и тем ближе его функции были к парламентским (в масштабах этих маленьких миров). Если вопрос не мог быть решен в одной такой инстанции, его передавали на собрание следующего уровня, иногда с перерывом в несколько месяцев.

Представители выступали от имени своего округа, и среди них часто были люди, обладавшие особым талантом публичных выступлений или ведения юридических споров. Речи выслушивал официальный председатель собрания – законоговоритель. Он также играл роль судьи в представленных тяжбах, хотя в некоторых спорных случаях тяжущимся сторонам важнее было завоевать симпатии других собравшихся представителей. Борьба фракций была повсеместным явлением (яркий пример – эксперименты с республиканским правлением в Исландии более позднего времени), и одной из главных задач собрания было прекращать личные или межсемейные распри, прежде чем они окончательно выйдут из-под контроля. Кодекс чести предписывал за любую обиду требовать компенсации либо мстить, и в небольших сообществах подобные вендетты могли иметь фатальные последствия, поэтому ситуацию необходимо было жестко контролировать. Многие истории в исландских сагах рассказывают как раз о том, что может случиться, когда наследственная вражда перерастает сдерживающий потенциал закона.