Сергей Куличкин - Ватутин

Село Чепухино Воронежской губернии растянулось километра на два по отрогам меловых гор на берегу речушки Полатовки. На противоположном берегу — пестрый ковер лугов, за ними синеет лес.

До революции лучшие земли вокруг села принадлежали богатейшим российским помещикам: графине Паниной, графу Девиеру, сенатору Струве. Крестьянам оставалась худородная земля в десяти—двенадцати верстах от деревни — камень, пески, мел. Сельские урочища так и называются — Мелки, Гнилушки, Дальние.

Здесь, в семье крестьянина, 16 декабря 1901 года родился будущий полководец Николай Федорович Ватутин.

Тяжек был труд хлебороба. Крестьянские полоски, выделяемые обществом, лежали за помещичьими землями и были так малы, что ежегодно перемерялись не только саженями и аршинами, но и вершками. С утра до поздней ночи надрывались чепухинские мужики на своих клочках земли, но вечные долги, частые недороды так и не позволяли вырваться из нужды.

Отец Коли Ватутина, Федор Григорьевич, жил одной семьей со своими братьями и сестрами, всего тридцать человек. Возглавлял семью дед Григорий Дмитриевич, который вернулся в родное Чепухино после восемнадцати лет службы в кавалерии. Не было на селе более отзывчивого и справедливого человека, чем Григорий Дмитриевич, не было случая, чтобы он не помог попавшему в беду односельчанину. Сам работал, не жалея сил, и своих сыновей, дочерей и внуков воспитывал в трудолюбии. Впрочем, так испокон веков велось в больших крестьянских семьях, где каждый на виду, каждый отвечает за всех и знает, что ему делать по хозяйству. А уж старшего слушаться — первый закон. Без этого нельзя.

Много детей в доме Ватутиных. Коля — маленький крепкий паренек с вихрастой головой, носом пуговкой, веселыми глазами — по утрам вскакивал первым из детворы. Спала ребятня летом на сеновале, да и взрослые старались перебраться из душной хаты на вольный воздух. В хате оставались одни старики.

На дворах призывно замычали коровы. Подали голоса и их буренки. Сейчас же на крыльце хаты появился взлохмаченный дед

Григорий, в старом армячишке и подшитых валенках, несмотря на лето.

— Колька, пострел! Молодец! — крикнул он, увидев внука. — Гони коров! Аллюр три креста. Ар-р-р-ш! А я остальную ораву будить буду.

Дед расчесал пятерней седую, желтую от табака бороду, сунул в рот трубку, погладил лысину и зашагал к сеновалу. Вид у старика был самый решительный.

Коля, сверкая пятками, догнал коров, которые, поднимая уличную пыль, тянулись на звук рожка. За околицей деревенский пастух собирал стадо.

Когда Коля вернулся домой, все ватутинское семейство было уже на ногах. Возле дома на траве белела широкая холстина. По ее углам поставлены большие миски на семью каждого сына, лежат деревянные ложки, горкой нарезан хлеб, пучками брошен зеленый, весь в каплях воды лук, рассыпаны пупырчатые огурцы и репа. Семья собиралась завтракать. Ватутины из-за большого числа едоков зимой ставили в избе два стола, а летом ели запросто, на траве. Отец Коли Федор Григорьевич степенно раскладывал ложки в своем углу. По характеру он походил на деда Григория: такой же честный, работящий, отзывчивый. Рядом пристроились полукругом жена Вера Ефимовна, четверо дочерей и пять сыновей. Коля втиснулся между братьями, с удовольствием втягивая ноздрями духмяный запах исходящей парком каши.

Дед дал команду. Все дружно взялись за ложки. Ели молча, сосредоточенно и торопливо, в крестьянской жизни к еде относятся серьезно — как к работе: хорошо поешь — хорошая будет работа.

Коля во всем подражает старшему брату Павлу. Тот две зимы уже ходит в школу, а летом вместе со взрослыми на пахоте, сенокосе, уборке хлеба.

Завтрак закончился быстро, так же быстро убрали посуду и холстину. Взрослые, все как один, уехали в поле. Ребятишки дружной ватагой отправились в лес. Брали и самых маленьких. Их несли по очереди в корзинках, что предназначались для грибов и ягод.

Коля любил такие походы. В лесу чего только нет! Малина, черника, смородина. Кто первый найдет полянку — свистит, аукает. Но ягод так много, что свист стоит со всех сторон, не знаешь, куда бежать. Да и у тебя место не хуже. А грибы! Желтеют в ельнике юркие лисички, а вот и заветный бугорок, где в сухих ветках и листьях сгрудились крепкие боровички. О сыроежках и речи нет. Они всюду. Их красные, желтые, фиолетовые, серые шляпки торчат даже на тропинках. Вот на пути встает густой орешник. Корзины уже давно заполнены ягодами и грибами. В дело идут рубашки и девчачьи платки. Рубашонки деревенской детворы не только греют своих владельцев и прикрывают наготу, но иной раз служат и мешком для сбора диких яблок, орехов, неводом для ловли пескарей...

Но пора и домой. Обратно идут не спеша. Губы и руки фиолетовы от черники. Ягоды наелись досыта. Глаза на нее не смотрят. И только кто-нибудь из малышей, ковыляющих сзади, нет-нет да зацепит из корзины старшего горсть соблазнительной малины.

Блеснула в зарослях ивняка река. Вся ватага с громким криком бросается к берегу. Наскоро выкупавшись, ребята бегут домой. Показались первые избы деревни, сияет церковная маковка, а вот и родная хата — белые стены, соломенная крыша и ярко-красная труба. Недалеко от хаты зеленеет огород: огромные тыквы, картошка, огурцы, лук, капуста. Да мало ли чего надо на большую семью Ватутиных!

Перекусив, ребята разбегаются по двору. Солнце начинает клониться к закату, но работа в хозяйстве всегда найдется, и детвора — первые помощники. Чистят хлев, метут двор, окучивают картошку, выпалывают сорняки, поливают. Всем хватает дела.

Вечереет. Вернулись с поля взрослые. Отужинали на той же холстине и, едва небо потемнело, укладываются спать. Тяжко достается крестьянину хлеб. Земля плохая. Сколько ни работай — урожай не обилен, хлеба до новины никогда не хватает. Поэтому уходят из деревни на заработки за пятьсот верст и более — на Дон, Кубань, Терек, где нанимаются к богатым казакам косить сено. Работают там до изнеможения, болеют малярией, дизентерией, умирают от тифа, холеры. Всячески притесняли казачьи богатеи иногородних батраков. Драли с них три шкуры, платили гроши, не пускали косарей в станицы, гнали с базаров. Вот и приходилось им жить как перекати- поле. Много могил косарей осталось на казачьей земле.

На всю жизнь запомнил Коля Ватутин землю своих отичей — опаленные зноем, иссушенные ветрами меловые высоты. На этой земле трудились его дед, отец, мать, на ней работали его братья и он сам. На ней он познал цену крестьянского труда и научился упорству.

Взрослые давно спят, а детвора окружила деда Григория. Просит рассказать о войне с турками. Не может отказать дед внучатам, да и самому в охотку вспомнить прошлое житье-бытье, как воевал турка у Плевны под знаменами знаменитого «Ак-паши» — «Белого генерала», как звали турки генерала Михаила Дмитриевича Скобелева. Покрыв лысую голову малахаем и прихватив рыболовную снасть, зашаркал старик подшитыми валенками, направляясь к любимому месту на берегу реки. За ним поспешает детвора: кто с котелком, кто с картошкой, кто просто так.