Майк Дункан - Буря перед бурей. История падения Римской республики

Узнав о провале Силана, городской плебс в Риме пришел в ужас. В Нумидии тоже не произошло ничего такого, что могло бы отвлечь их от угрозы, которая нависла со стороны кимвров. Решение Метелла приступить к более методичному укрощению Нумидии с точки зрения воинского искусства выглядело здравым, но при этом еще больше укрепляло всеобщую убежденность в том, что римские аристократы в Нумидии лишь тянут время. И хотя Метелл в действительности даже не думал ни о каких заминках, по его имиджу в Риме все равно был нанесен удар.

В конце 109 г. до н. э. Метелл разбил свою армию на небольшие отряды и отправил их уничтожать местные общины, сохранившие верность Югурте. Когда они показали несколько безжалостных примеров, местное население стало сдаваться при первом же появлении римлян. Стараясь выиграть эту войну на устрашение, Югурта решил прибегнуть к тактике партизан. Распустив своих солдат из числа крестьян по домам, он оставил при себе лучшую кавалерию и следовал за легионами по пятам, куда бы они ни направлялись, нарушая пути сообщения и снабжения, уничтожая отдельные подразделения каждый раз, когда те слишком сильно отрывались от основных сил. Кроме того, они, предугадывая путь следования римлян, опережали их, разоряли пригодные для выпаса лошадей поля и сыпали яд во все мыслимые источники питьевой воды.

Но когда недели сменились месяцами, обитатели Нумидии, уставшие от двух армий, попеременно им досаждавших, обвинили Югурту в развязывании войны с римлянами. Метелл тут же попытался обратить их негодование в свою пользу и начал тайные переговоры с верным служителем нумидийского царя Бомилькаром, который в последний раз заявил о себе в Риме во время подготовки убийства Массивы. Когда на него надавили, чередуя взятки и угрозы, Бомилькар согласился убедить Югурту сдаться. По возвращении с этого тайного свидания он нарисовал царю зловещую картину: римляне вот-вот победят. Страна лежит в руинах. Народ страдает. Пришла пора сдаться ради блага всей Нумидии. Услышав от близкого друга эти слова, Югурта уступил, признал свое поражение и послал к Метеллу гонца для выяснения условий капитуляции.

По убеждению Метелла, Югурта был обязан понести заслуженное наказание, и ничего другого он допустить не мог. Его следовало лишить всех богатств и средств для продолжения войны. Царю надлежало немедленно доставить «двести тысяч фунтов серебра, всех его слонов, значительное количество лошадей и оружия» [136] Саллюстий, «Югуртинская война», 62. . Но после того как вокруг него стал сгущаться мрак, присущий Югурте инстинкт выживания вновь пробудился к жизни. Когда Метелл приказал царю явиться к нему лично, тот отказался. Проигнорировав еще один приказ сдаться, отданный в виде последнего предупреждения, он бежал и укрылся в глубине нумидийской территории, подальше от римлян. В этой глуши и уединении у него будет возможность тщательно продумать и спланировать свое возвращение.

Метелл хоть и огорчился, что его план завершить войну сорвался в самую последнюю минуту, но точно знал, что значительно ослабил Югурту. Кроме того, немного погодя он с радостью узнал, что сенат продлил срок его полномочий и теперь у него будет еще год, чтобы поймать неуловимого царя. Но пока он сосредоточил свои усилия на Югурте, в его собственных рядах назревала гораздо более серьезная угроза.

В консулы Гай Марий метил всегда. Хотя его политическая карьера и двигалась по извилистому пути, он чувствовал, что получить в один прекрасный день эту высокую должность ему предначертано судьбой. Теперь он приближался к пятидесятилетнему рубежу и по-прежнему лелеял властные амбиции. Марк был убежден: дай ему шанс затмить погрязших в трясине оптиматов, он сразу станет самым могущественным человеком в Риме.

Год борьбы бок о бок с Метеллом напомнил всем, что Марий прекрасный солдат, пользующийся популярностью у подчиненных. Он не скупился при дележе трофеев, не избегал компании рядовых легионеров и не избегал тяжкого солдатского труда, когда легионы разбивали лагерь. «Для римских солдат самое приятное – видеть, как полководец у них на глазах ест тот же хлеб и спит на простой подстилке или с ними вместе копает ров и ставит частокол. Воины восхищаются больше всего не теми вождями, что раздают почести и деньги, а теми, кто делит с ними труды и опасности» [137] Плутарх, «Гай Марий», 7. . Тип именно такого лидера и воплощал собой Марий.

В начале 108 г. до н. э. он по каким-то своим делам отправился в портовый город Утику и принес несколько необходимых жертв богам. Во время одного из таких ритуалов он попросил пророчицу вкратце описать его жизненную ситуацию. Та предсказала, что «его ждет удивительная карьера», а затем призвала «и дальше верить в богов, всегда выполнять задуманное и при каждой возможности подвергать испытанию судьбу» [138] Плутарх, «Гай Марий», 8. . На тот момент у него на уме было только одно, поэтому посыл богов прозвучал яснее ясного. Марий решил по возвращении в лагерь легионеров попросить Метелла дать ему отпуск, чтобы поехать в Рим и выставить свою кандидатуру на выборах консула.

Но Метелл его отъезда отнюдь не хотел. Он сказал Марию, что подобные мечты могут лелеять далеко не все, что ему лучше довольствоваться уже достигнутыми успехами и не пытаться прыгнуть выше головы. Однако Марий не пожелал просто так уступить и донимал Метелла своими просьбами до тех пор, пока тот язвительно не положил дебатам конец. «Не торопись с отъездом в Рим, – сказал он, – тебе будет не поздно стать кандидатом на эту должность вместе с моим сыном» [139] Саллюстий, «Югуртинская война», 64. . Если учесть, что старшему сыну тогда было двадцать три года, подтекст был предельно ясен: Метелл никогда не удовлетворит просьбу Мария об отпуске.

Придя в ярость, но не опустив руки, Марий задействовал обширную сеть своих сторонников, которую ему удалось создать не только в Риме, но также среди солдат и нумидийских купцов. Он в открытую выразил досаду по поводу того, что Метелл тянет время, и заявил, что если бы войсками командовал он, война бы закончилась за пару недель. Кроме того, он предпринял меры с целью снискать расположения у остатков нумидийской царской семьи, которые бежали и жили в изгнании. В своем время с Метеллом вошел в контакт еще один внук давно почившего царя Миципсы, Гауда, и попросил признать его законным царем после того, как Югурта лишится трона. Однако Метелл отказался оказывать молодому человеку какие-либо царские почести. Марий отыскал оскорбленного претендента на корону и пообещал сделать его царем, если ему поручат командование легионами. На фоне политических интриг Мария в Нумидии в Рим полился непрекращающийся поток писем, в которых утверждалось, что Метелл превращается в тирана, слишком уж полюбившего неограниченную имперскую власть для того, чтобы надлежащим образом завершить войну. Марий напрямую заявил, что «будь у него в подчинении хотя бы половина армии, он бы за несколько дней заковал Югурту в кандалы» [140] Саллюстий, «Югуртинская война», 64. .