Стивен Коткин - Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000

В своих воспоминаниях Горбачев даже не упоминает о, возможно, решающем утреннем звонке Громыко. О чем он поведал читателям, так это о том, как накануне вечером, за 20 минут до начала первого заседания Политбюро, он тайно встретился с Громыко тет-а-тет, и во время встречи тот предпочел занять уклончивую позицию [46] Горбачев М. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 264–267. См. также: Яковлев А. Н. Омут памяти. М., 2000. С. 442–443. . Колебаниями Громыко вся «борьба за власть» и ограничилась. За год с небольшим, прошедший после смерти Андропова, Громыко постарался увеличить свои шансы на власть, объединив силы с Тихоновым. Последний пытался всеми правдами и неправдами нанести Горбачеву политический урон. Он блокировал его назначение заместителем Черненко, инициировал тайные поиски компромата на своего противника на Ставрополье, но все эти отчаянные маневры не могли иметь никакого результата, разве что потрепать Горбачеву нервы. Тот оставался единственным представителем более молодого поколения в Политбюро, смена же поколений была абсолютно неизбежной.

В отличие от 70–80-летних старцев из вымирающей партийной верхушки, бывший простой парень из Ставрополя (самый молодой руководитель страны со времен Сталина) оказался виртуозом тактики. Но еще больше он отличался от них тем, что был решительным приверженцем обновления социалистических идеалов. Может показаться, что это делало его очень необычной в номенклатурной среде фигурой. Однако вера в «настоящий» социализм была характерной чертой большинства «детей» XX съезда партии. Эта вера Горбачева в необходимость обновления социализма, как и его исключительная уверенность в себе, только усиливались благодаря непосредственному опыту общения с людьми, которые сплотились вокруг дряхлого Брежнева, а затем один за другим перемещались на кладбище у Кремлевской стены. Горбачев стал вовсе не отклонением, а типичнейшим продуктом советской системы и той траектории развития, по которой она вошла во вторую половину 1980-х. Сверстники приветствовали его как долгожданного «реформатора», как второго Хрущева. Они были правы. Вера в социализм с человеческим лицом возродилась внутри системы, но на этот раз, в политически более искусных руках, она оказалась фатальной.

«Первое время личность Михаила Сергеевича вызывала восхищение, — писал генерал КГБ Владимир Медведев, начальник охраны Горбачева, до того работавший в охране Брежнева. — Речистый новый генсек, который еще в момент смерти Брежнева был единственным членом Политбюро с оконченным высшим образованием, полученным в крупном университете, проявил себя как настоящий „вулкан энергии“, — добавлял генерал. — Работа — до часу, двух ночи, а когда готовились какие-нибудь документы (а их было бесконечное множество — к сессиям, съездам, пленумам, совещаниям, встречам на высшем уровне и так далее), он ложился спать в четвертом часу утра, а вставал всегда в семь-восемь» [47] Медведев В. Человек за спиной. М., 1994. С. 208. . Уже тот факт, что Горбачев появлялся у себя в кабинете, а не руководил страной из больничной палаты, сигнализировал о глубоких переменах. Конец эпохе ходячих трупов, вяло машущих с трибуны Мавзолея!

Политическая власть в советской системе была сверхцентрализована: наверху определяли, не только что смотреть по телевизору и чему учить в школе, но и что должна или не должна производить экономика. Генеральный секретарь, стоило ему того пожелать, мог изменить жизнь каждого из 285 миллионов жителей страны. Но он не мог проводить новую политику в одиночестве. Горбачев решил назначить Е. К. Лигачева, который был старше его на 11 лет, руководителем «нервного центра» партии — Секретариата ЦК, сделав его фактически вторым человеком в партии. Он также поставил под свой контроль гигантские органы управления экономикой, назначив главой правительства Н. И. Рыжкова вместо Тихонова. Внешняя политика была вырвана из рук Громыко (занимавшего пост министра иностранных дел в течение 28 лет) и передана грузинскому партийному руководителю Э. А. Шеварднадзе, некогда чиновнику силовых ведомств [48] В 1965–1972 годах Эдуард Шеварднадзе занимал пост министра внутренних дел Грузинской ССР (до 1968 года это ведомство носило название Министерство охраны общественного порядка и социалистической законности). — Прим. перев. , чья неопытность в дипломатии позволяла Горбачеву сохранять за собой свободу действий в этой сфере. А. Н. Яковлев, за десять лет до того отправленный «в почетную ссылку» послом в Канаду, был назначен секретарем ЦК по идеологии (формально — под начальство Лигачева). Этот новый круг высших руководителей, унаследованный от Андропова, продолжал биться над главной проблемой, стоявшей перед поколением реформаторов: как преодолеть пропасть между идеалами социализма и его разочаровывающей реальностью, да еще и в условиях глобального противостояния двух сверхдержав.

Партийная дисциплина формально обязывала чиновников всех рангов следовать начинаниям руководства партии. Однако для того, чтобы обеспечить «поддержку» реформам и предупредить возможное пассивное сопротивление им в ЦК, центральных министерствах, союзных республиках и регионах, Горбачев инициировал кампанию гласности в общественной жизни, напрямую обращаясь к рядовым членам партии, к интеллигенции и рабочему классу. После серии транслировавшихся по телевидению пропагандистских поездок Горбачева по стране и за границу, демонстрировавших энергию нового генсека, жесткой кампании «по борьбе с пьянством и алкоголизмом», поворота к политике гласности вслед за катастрофой на Чернобыльской АЭС, после освобождения диссидента-физика Андрея Дмитриевича Сахарова, находившегося в ссылке в Горьком, возобновления эмиграции евреев, смены редакторов ключевых журналов и газет и разрешения некоторых прежде запрещенных фильмов и романов люди начали убеждаться в серьезности происходящих перемен. Однако кампании в андроповском стиле по «укреплению дисциплины на производстве» результата не дали. Неудачу потерпела и программа «ускорения» — интенсивного роста в отдельных производственных отраслях, который должен был сменить прежнее экстенсивное развитие. В начале 1987 года Горбачев посвятил обсуждению экономической реформы несколько заседаний Политбюро.