Стивен Коткин - Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000

Даже став генеральным секретарем, Горбачев, никогда не служивший в армии, с подозрением относился к советским вооруженным силам и КГБ. В мае 1987 года он использовал промах системы ПВО, допустившей посадку прямо возле Красной площади маленькой «Сессны», пилотируемой молодым немцем Матиасом Рустом, для чисток высшего командного состава армии. На пост министра обороны был назначен малоизвестный Д. Т. Язов. В 1988-м одновременно с лишением реальной власти Лигачева с помощью перестройки Секретариата ЦК он перевел в это выхолощенное и обессиленное учреждение председателя КГБ Чебрикова, публично критиковавшего эту реформу. Новый шеф Комитета В. А. Крючков позже писал, что в то время он видел в Горбачеве, исполнившем его заветную мечту стать главой КГБ, трудолюбивого руководителя, заслуживающего всяческой поддержки [86] Крючков В. Личное дело. Т. 1. С. 331–333. Уничижительный портрет шефа КГБ нарисован Олегом Калугиным: Kalugin O. The First Directorate. N. Y., 1994. P. 241–245. Николай Леонов, который, в отличие от Калугина, ожидавшего увидеть на посту председателя КГБ себя самого, не страдал от уязвленного тщеславия, рисует более сложный, хотя также неодобрительный портрет Крючкова: Леонов Н. Лихолетье. С. 126–127, 235–237, 303–306. См. также: Шебаршин Л. Рука Москвы. С. 271; Яковлев А. Омут памяти. С. 237. . В августе 1991-го, однако, Крючков с помощью Язова изолировал Горбачева в Форосе и возглавил группу, требовавшую «чрезвычайных полномочий» вроде тех, что были предоставлены Горбачеву Верховным Советом СССР.

Объявивший о своем существовании 19 августа 1991 года, Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) насчитывал восемь членов (некоторые из советских руководителей не захотели, чтобы их подписи фигурировали под указами Комитета). Продекларированные цели ГКЧП заключались в обеспечении законности и единства Союза, восстановлении трудовой дисциплины, снижении цен, дополнительном финансировании школ, больниц и повышении пенсий. Комитет получил множество заверений в «поддержке» от провинциальных руководителей в России и маргинальных экстремистов в Москве. Местным отделам КГБ и МВД было приказано объявить войну преступности. Была установлена морская блокада прибалтийских республик, а воинские части введены не только в Москву, их начали вводить и в Ленинград (бастион «демократов»). При этом ГКЧП также счел необходимым заявить о своей приверженности советской конституции. Формально Комитет возглавлялся вице-президентом Янаевым, хотя многие надеялись, что руководить им будет более решительный премьер-министр В. С. Павлов. Взяв на себя полномочия главы государства, Янаев отправился домой пить. Павлов тоже ушел в запой и вскоре вынужден был обратиться за помощью к врачам [87] Другой заговорщик, Валерий Болдин, руководитель аппарата Горбачева, который предпочел не ставить свою подпись под документами ГКЧП, на время путча лег в больницу для лечения болезни печени. Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор. С. 56–62, 85–101. .

Применение войск было плохо скоординировано между различными участвовавшими в путче ведомствами и к тому же осуществлено очень нерешительно. Командующий сухопутными войсками В. И. Варенников вылетел на Украину, где были размещены советские армейские подразделения численностью 700 000 человек, офицеры которых готовы были выполнять распоряжения московского командования. Генерал собирался объявить о введении на Украине военного положения, что являлось прерогативой Верховной рады. Однако после того, как председатель Рады Л. М. Кравчук заверил его, что в этом нет необходимости, командующий просто вернулся в Москву [88] Украинское руководство не предприняло никаких шагов для помощи Горбачеву, находившемуся на территории Украины. Loory S., Imse A. Seven Days that Shook the World. Atlanta, 1991. P. 62–68. . Президенту России Ельцину утром 19 августа удалось вылететь в Москву из Казахстана, приземлиться на главном правительственном аэродроме, доехать до своей дачи, а затем покинуть ее (несмотря на то, что дача была окружена спецподразделением КГБ) и в сопровождении небольшой группы сотрудников доехать до Белого дома, который тогда был резиденцией Верховного совета России. В этом символическом месте вокруг Ельцина, который тут же начал выпускать указы, отменявшие распоряжения путчистов, сплотились противники ГКЧП — должностные лица, политики и жители Москвы. Прекрасно обученный спецназ, расположившийся неподалеку от Белого дома, так и не получил команду штурмовать практически беззащитное здание. Офицеры подразделения вступили с Ельциным в переговоры [89] Комсомольская правда. 1991. 24 августа; Шапошников Е. Выбор. 2-е изд. М., 1995. С. 39; Лебедь А. За державу обидно… С. 383–241; Ельцин Б. Записки президента. С. 134–137; Коржаков А. Борис Ельцин. С. 93–95. .

Наверное, ничто так не повлияло на провал «банды восьми», как их решение провести транслировавшуюся по телевидению пресс-конференцию, на которой журналистам позволено было задавать любые вопросы. Янаев что-то мямлил и на вид был пьян. Не только Павлов, но и Язов с Крючковым отсутствовали. ГКЧП не смог эффективно использовать государственное телевидение, зато позволил свободно работать иностранным тележурналистам. Некоторые сотрудники центрального телевидения смогли пустить в эфир кадры протестующих против путча в Москве и Ленинграде людей, позволив всей стране увидеть то, о чем в КГБ и Министерстве обороны, центральном правительстве и партийном аппарате уже знали из трансляций CNN. Не были отключены даже важнейшие телефонные линии. Вот как описывал очевидец событий Е. Т. Гайдар действия «шефа» незадолго до того созданного российского КГБ В. В. Иваненко: тот «непрерывно связывается по телефону с командирами Московского военного округа, внутренних войск, частей КГБ. Говорит примерно одно и то же: звоню по поручению Ельцина, не ввязывайтесь в это дело, держите личный состав и технику в расположении частей…». То же самое делал генерал К. И. Кобец, которого Ельцин назначил «министром обороны» России [90] Гайдар Е. Дни поражений и побед. С. 250; Loory S., Imse A. Op. cit. P. 108. .

По наблюдению российского комментатора, «второй эшелон власти остался в стороне» [91] Albats Y. The State within a State: The KGB and its Hold on Russia — Past, Present, and Future. N. Y., 1994. P. 191. . То же сделала и большая часть первого эшелона, несмотря на свое сочувствие идее сохранения Союза. Главный аналитик КГБ Николай Леонов пишет о «растерянности и замешательстве среди старшего генералитета», добавляя: он знал, что путч обречен, с того самого момента, как увидел трансляцию пресс-конференции ГКЧП [92] Леонов Н. Лихолетье. С. 383, 386. См. также: Шебаршин Л. Рука Москвы. С. 281; Boldin V. Ten Years. P. 30. Размышляя о крахе СССР, Леонов видит множество его причин, но подчеркивает, что существовала «одна общая причина, которая может вобрать в себя все иные… Этой причиной была ложь, она незаметно забила все поры нашего бытия, превратилась в раковую болезнь нашей крови, убила нашу душу» ( Леонов Н. Лихолетье. С. 390). . Другой высокопоставленный офицер КГБ с горечью заметил: «Собрались трусливые старики, ни на что не способные… Попал я, как кур в ощип» [93] Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор. С. 209. Александр Яковлев вспоминал, что Горбачев отмахивался от предупреждений о заговоре, объясняя это тем, что у предполагаемых заговорщиков «никогда не хватит духа организовать переворот» (Radio Free Europe/Radio Liberty. Daily Report. 1991. 22 August. P. 3). . Секретный список подлежащих аресту лиц, составленный ГКЧП, насчитывал 70 имен, в основном видных «демократов», к которым путчисты относились с презрением. После начала переворота задержано было только пять человек [94] Аргументы и факты. 1991. № 38; Литературная газета. 1991. 28 августа. . Для сравнения: во время введения военного положения в Польше в 1981 году за одну ночь в тюрьмы было отправлено около 5 тысяч оппозиционеров из «Солидарности». Тем, кто склонен рассуждать о «безжалостности» заговорщиков, можно напомнить, что кабинет Янаева в Кремле когда-то принадлежал Берии, а кабинет Павлова — самому Сталину.