Стивен Коткин - Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000

Этот кризис оставил неизгладимый след в культуре и народном сознании. Сатирический британский фильм «The Full Monty» (1997) [9] В российском прокате — «Мужской стриптиз». — Прим. перев . ретроспективно повествует о компании потерявших работу сталеваров, создавших в качестве способа выживания собственный мужской стриптиз и рекрутирующих «артистов» прямо в очереди безработных на бирже труда. Действие фильма происходит в Шеффилде, а открывается он кадрами из снятого местными энтузиастами старого кино, прославляющего Шеффилд как «город на подъеме, сокровище в короне Йоркшира». Теперь его безработные жители вынуждены демонстрировать свои сокровища, чтобы свести концы с концами. Саундтрек фильма удачно эксплуатирует стиль диско, как когда-то другое, классическое произведение «индустриального кино» — фильм о пролетарии — «танцоре диско», «Saturday Night Fever» (1979), подтолкнувший «дискоманию» депрессивной эпохи конца 1970-х знаменитой песней «Staying Alive» — гимном «надежде несмотря ни на что» [10] Фильм, сделавший знаменитым Джона Траволту. Саундтрек, в том числе хит «Stayin’ Alive», был записан группой Bee Gees. В России фильм известен под названием «Лихорадка субботним вечером». — Прим. перев . . Отчаянные времена принесли с собой отчаянные стратегии выживания. В Джонстауне, штат Пенсильвания, «возле покинутых сталепрокатных заводов стоят экскурсионные автобусы», — рассказывал читателям репортер «New York Times Magazine» в 1996 году. По его словам, Джонстаун «является провозвестником будущего, когда экономику будет подпитывать амбициозный и, по-видимому, донкихотский эксперимент, именуемый „туризмом наследия“», который «продает безрадостные рассказы о несчастливых местах и представляет собой быстрорастущую отрасль бизнеса» [11] Brant J. Unemployment: The Theme Park // New York Times Magazine. 1996. 28 January. О подобном проекте превращения коксовой печи в музей в Германии см.: Cowell A. Old German Steel Plant Becoming a Tourist Site // New York Times. 1995. 17 December. Первоначально в Джонстауне планировалось создать полномасштабный национальный парк с отреставрированными пабами и жилыми домами, которые демонстрировали бы, как жили рабочие. Но эти планы так и не были осуществлены. .

Вскоре индустриальный пейзаж Запада действительно был испещрен подобными памятниками невзгодам. Однако скачок цен на нефть в 1970-е выявил и более серьезные тенденции. Генри Киссинджер, государственный секретарь при президенте Ричарде Никсоне, позже писал, что провозглашенное арабами эмбарго «безвозвратно изменило тот мир, который сложился после Второй мировой войны» [12] Kissinger H. Years of Upheaval. Boston, 1982. P. 854. . Киссинджер имел в виду геополитический баланс сил и то центральное положение, которое заняла в нем мировая экономика, что заметно усложнило дипломатию. Тогда же так называемая стагфляция — высокий уровень безработицы (стагнация) в сочетании с инфляцией — поставила в тупик ведущих американских экономистов, а Уотергейтский скандал парализовал и обесчестил Вашингтон. Вспомним к тому же, что в 1975 году под контролем коммунистов оказались Сайгон и весь Южный Вьетнам. Учитывая болезненную перестройку, которую переживала большая часть американской промышленности, казалось, что США находятся на грани катастрофы, а не триумфальной победы в холодной войне.

С 1910 по 1950 год производство нефти в мире выросло в 12 раз, тогда как в Российской империи, а затем в Советском Союзе — только в 4 раза. Один из экспертов утверждал в начале 1950-х годов, что поставки нефти — это «ахиллесова пята советской экономики». После того как организованный ЦРУ государственный переворот в Иране в 1953 году отрезал Советский Союз от иранской нефти, его огромная производящая экономика оказалась в крайне затруднительном положении. Однако в 1959 году, примерно через 30 лет после того, как советские ученые предсказали наличие огромных залежей нефти в болотах Западной Сибири, здесь была пробурена первая скважина. В 1961–1969 годах было открыто более полусотни новых месторождений, и СССР из импортера нефти превратился в ее экспортера [13] Hassmann H. Oil in the Soviet Union: History, Geography, Problems. Princeton, 1953. P. 109; Campbell R. W. Trends in the Soviet Oil and Gas Industry. Baltimore; London, 1976. . Сибирская «нефтяная лихорадка», по случайности совпавшая с арабо-израильской войной 1973 года и неожиданным взлетом мировых цен на нефть, оказалась самым большим подарком советской экономике за всю историю ее существования. Без сибирской нефти СССР мог бы развалиться значительно раньше.

На протяжении 1973–1985 годов экспорт энергоресурсов стал приносить 80 % зарабатываемой Советским Союзом валюты. И это еще не все. Другие страны — экспортеры нефти, которые одновременно были главными потребителями советского оружия, увеличили свои доходы с 23 миллиардов долларов в 1972 году до 140 миллиардов в 1977-м. Многие нефтедобывающие арабские государства резко нарастили свои военные расходы, и это принесло СССР дополнительную прибыль. Что же делать со всеми этими деньгами? Советские руководители использовали их для смягчения последствий нефтяного кризиса, с которыми столкнулись восточноевропейские союзники СССР; для финансирования своей колоссальной военной программы, благодаря которой страна поразительным образом смогла достигнуть примерного военного паритета с США. Деньги шли на войну в Афганистане, начатую в конце 1970-х; на зарплаты и привилегии непрерывно растущей элиты; на приобретение западных технологий производства автомобилей, синтетических волокон, потребительских товаров, а также на покупку кормов для животноводства. Впоследствии жители Советского Союза будут с ностальгией вспоминать брежневскую эпоху с изобилием колбасы по дотируемым ценам в государственных магазинах.

В 1970-е годы нефть, казалось, спасла Советский Союз, но на самом деле она лишь задержала неизбежное. СССР стал крупнейшим в мире производителем нефти и природного газа и третьим — каменного угля, но при этом он испытывал хронический дефицит энергии — положение, которое один из ведущих экспертов метко назвал «кризисом посреди изобилия». Причиной этого было то обстоятельство, что советские заводы и фабрики потребляли энергию в гигантских количествах, поскольку она им ничего не стоила. А затем с 1983 года добыча нефти в Западной Сибири стала падать. Ее объем временно восстановился в 1986 году, после чего падал уже непрерывно. Ситуацию ухудшило и то, что в 1986 году мировая цена на нефть упала на 69 %, до одного из самых низких уровней за послевоенный период. Рухнул и доллар — валюта расчетов на мировом рынке нефти. «В одно мгновение, — писал эксперт, — поток нефтедолларов, которым Советы пользовались годами, иссяк» [14] Gustafson T. Crisis amid Plenty: The Politics of Soviet Energy under Brezhnev and Gorbachev. Princeton, 1989. P. 47. . К тому времени советские руководители, протрезвевшие после долгого нефтяного пиршества, с запозданием задумались об исправлении глубоких структурных пороков социалистической экономики.