Клаудио Ингерфлом - Аз есмь царь. История самозванства в России

Вспомним и о весьма известном случае княжны Таракановой, вполне тривиальном – она объявилась в 1770‐х годах – и в то же время беспрецедентном: женщина, жившая за границей, настолько тревожила императрицу, что по приказу последней была похищена, посажена на русский военный корабль и доставлена в Россию, где и умерла в тюрьме (1775). Известно, что она почти не говорила по-русски, пользовалась покровительством одного знатного немца и – в числе других именований – называла себя внучкой Петра Великого.

По словам О. Г. Усенко, с 1764 по 1796 год засвидетельствовано двадцать три случая появления мнимых Петров III. Согласно последним исследованиям, основанным на архивных данных, в период между 1762 и 1800 годом «явилось» шестьдесят лжецарей. Поскольку некоторые из них обращались к практике самозванчества неоднократно, общее количество этих случаев исчисляется шестьюдесятью пятью. Промежуток, отделяющий момент, когда человек решает объявить себя царем, от минуты, когда он открывает свое истинное имя, сильно разнится в зависимости от обстоятельств: в десяти из пятидесяти шести случаев он составляет меньше месяца; в пятнадцати – от семи до двенадцати месяцев; в трех – от одного до двух лет; в восьми – от двух до трех лет; еще в трех – от трех до пяти лет; еще в трех – от пяти до десяти лет; в семи – от десяти до пятнадцати; в трех – от пятнадцати до двадцати лет; в двух – от двадцати до тридцати лет; еще в двух – больше тридцати лет. Среди сорока четырех самозванцев, являвшихся подданными Российской империи, десять были благородного происхождения; семь – из купеческой или городской среды; шесть казаков; два священника; девятнадцать крестьян; половина из них владели грамотой. Вопреки привычным представлениям, большинство этих случаев (сорок один, или 64%) имели место в городских агломерациях, собственно в городах и поселках, и только двадцать три (36%) – в деревнях или вне каких-либо поселений. Недоверие к самозванцам со стороны народа – вспомним того же Труженика – вынуждало их тщательно выбирать время и место «проявления». Вследствие этого из пятидесяти трех случаев, относящихся к делу, только в четырех самозванцы осмеливались открыться перед публикой, чье количество превышало трех человек; в двадцати восьми они называли себя царским именем в присутствии двух-трех человек; в двадцати одном случае они делали это при единственном свидетеле. Треть из них были разоблачены и задержаны свидетелями их проявления. Более 90% этих случаев имели место в европейской части России; остальные – в Сибири. Двадцать пять таких случаев произошло в центре европейской части империи, четырнадцать из которых – в столицах, Москве и Санкт-Петербурге, а остальные тридцать три в иных регионах: девять на территории нынешней Украины, два – в Белоруссии, двадцать два – в России (три на Дону, девять на берегах Волги, два на Урале и восемь вблизи юго-восточной границы). Эти данные демонстрируют прежде всего, что во второй половине XVIII века самозванцы могли проявляться и вне казачей среды, хотя только участие последних обеспечивало волнениям массовый масштаб, а кроме того, что активность самозванцев сосредотачивалась на периферии зоны распространения крепостного права.

Необыкновенной привлекательности фигуры Петра III для самозванчества способствовало несколько факторов. Он девятнадцать лет оставался в роли наследника престола, но его последующее пребывание у власти продолжалось так недолго, что он даже не был помазан на царство. В результате государственного переворота его отстранили от власти и умертвили, после чего трон заняла женщина. В глазах простого народа все это было доказательством намерений Петра III освободить крестьян и уравнять староверов в правах с остальным населением. Он был назначен наследником еще в 1742 году. В 1747‐м распространились первые слухи о покушениях на его жизнь. Подобные толки ходили вплоть до его убийства (1762); им на смену пришли разговоры о его мнимом спасении бегством или об умерщвлении вместо него какого-то солдата. Высшей точкой в истории с лже-Петрами стало, вероятно, восстание Пугачева. Хотя мы и не претендуем на полноту картины, описание нескольких мнимых Петров III из той бесчисленной массы самозванцев, что объявились между 1763 и 1797 годом, даст представление о масштабах эпидемии.

В 1763 году в церквушке близ Уфы (этот город станет центром восстания Пугачева) поп и пономарь отслужили благодарственный молебен во здравие императора, «скрывающегося у яицких казаков после чудесного спасения от смерти». В следующем году Сенат, допросив Николая Колченко, представлявшегося Петром III, постановил отстегать его кнутом в каждой деревне, где он выдавал себя за покойного императора. В том же году Петром III объявил себя двадцатидевятилетний армянский купец Антон Асланбеков, который промышлял также знахарством. В 1765 году в Воронежской губернии беглый солдат Гаврила Кремнев, тридцати пяти лет от роду, при поддержке трех попов добился того, что семьдесят человек «признали» его императором Петром III. В соседней губернии у него появился конкурент в лице Петра Чернышева, тридцатисемилетнего неграмотного солдата. В 1769 году с помощью сторонников, которых ему удалось убедить в своем царском происхождении, он бежал с каторги и продолжал выдавать себя за покойного императора, однако в конце концов вновь был арестован и погиб под ударами кнута. В 1771 году лже Петр III, двадцатипятилетний Федот Богомолов, ухитрился обратиться к толпе, призывая ее не дать ему попасть в руки господ, и народ откликнулся на его призыв. Богомолов был приговорен к сечению кнутом и вырыванию ноздрей. Он умер по дороге в сибирскую ссылку. Через несколько месяцев после поимки Богомолова часть его сторонников (поп и ряд казаков) оказались в окружении атамана Рябова, отправленного на каторгу за грабеж, но совершившего побег и тоже объявившего себя Петром III. В 1773 году в Оренбурге, в окрестностях которого вскоре начал хозяйничать Пугачев, капитан местного гарнизона Николай Кретов безуспешно пытался выдать себя за Петра III. В 1774 году, в одно время с восстанием Пугачева, крестьянин Иов Мосягин из Тамбовского уезда также утверждал, что он Петр III. Он был забит кнутами до смерти. Среди атаманов Пугачева фигурировал некий Петр Евсеев: источники указывают, что в своей родной деревне Инсаре, лежавшей на правом берегу Волги, и в примыкавших к ней районах он в 1774 году выдавал себя за Петра III; крестьяне обращались к нему как к царственной особе. Иногда он изображал себя просто «царским генералом». В совмещении царского сана и офицерского звания не было противоречия: вспомним, что Петр I служил в армии в чине простого капитана. Одновременно с Евсеевым и по соседству с ним Петром III назвался крестьянин Яков Иванов: он тоже объявил себя императором в той самой деревне, где родился и жил. В 1776 году солдат Иван Андреев из Нарвского гарнизона явился к генералу и заявил, что он Петр III; он сообщил имя своих «приемных родителей», которые будто бы открыли ему тайну его царского происхождения – «его им дали вместо их настоящего сына», их адрес и имя священника, который должен был представлять его в Священном синоде. Самое странное во всей этой истории то, что власти не пытались допросить указанных лиц, хотя для такой категории дел это было нормой, поскольку обычно всякий раз пытались найти всех возможных соучастников и выявить наличие заговора, а также то, что самозванец, отделавшись по распоряжению Екатерины сравнительно мягким, по нормам той эпохи, наказанием – пятью годами тюрьмы, – умер в заключении при невыясненных обстоятельствах. В 1777 году в Елисаветградской провинции был задержан солдат Иван Никифоров, еще один Петр III. Два года спустя в одной деревне Курского уезда молодой крестьянин Герасим Савелов по наущению местного попа и его жены объявил прохожим, что он император, чтобы добыть денег на свадьбу. Савелов был бит кнутом и приговорен к каторжным работам, священник отдан в солдаты и вместе с женой сослан в пограничную крепость. В 1780 году заявил о себе новый Петр III: якобы «тот, кого называли Пугачевым, не казнен в Москве, что император Петр III и Пугачев одно лицо и что это лицо – он», а именно Максим Ханин, донской казак, в свое время уже поротый за воровство. В 1782 году Дмитрий Попович, едва вернувшись с каторги, где он находился шесть лет за то, что выдавал себя за князя и утверждал, будто Петр III жив, объявил себя уже непосредственно Петром Федоровичем. В 1786 году солдат Никита Сенютин (или Сенюшкин) провозгласил себя «Петром Петербургским». В том же году крестьянин по фамилии Хрипунов, бывший атаман Пугачева, находясь в Тобольской губернии, решил назваться Петром III, но был схвачен и отправлен в сумасшедший дом. Спустя два года в Киеве вдова полковника Тюменева, сговорившись с монахиней, офицером и подпоручиком, ради собственной выгоды подучила солдата Василия Бунина объявить себя Петром III. В 1796 году молодой крестьянин Ксенофонт Владимиров, сбежав от хозяина, которого он обвинил в жестоком обращении с крепостными, и прожив четыре месяца среди староверов, начал выдавать себя то за Петра III, то за его сына, надеясь, как он объяснял впоследствии, быть отправленным солдатом в армию; желание, которое, учитывая невзгоды, ожидавшие его во время военной службы, красноречиво свидетельствовало об ужасе жизни крепостных крестьян. Наконец, в 1797 году купец Симеон Петериков, который, дав обет молчания, несколько лет прожил в монастыре близ Москвы, по смерти Екатерины II объявил себя Петром Федоровичем.