Клаудио Ингерфлом - Аз есмь царь. История самозванства в России

Вилен Мартиросян, произнесший эти фразы, наверное, не думал, что через два десятка лет его список пополнится президентом, который якобы «послан России судьбой и Господом» и запрос на которого служит симптомом некоей неосознанной тяги к прошлому.

В 1970 году молодой аргентинский студент спросил опального историка Михаил Гефтера: «Скажите, а отклонение от первоначального социалистического проекта начался с приходом к власти Сталина? – Дорогой, – ответил Михаил Яковлевич, – русская история слишком сложна, чтобы задавать ей простые вопросы. – Тогда с чего же начать? – Ну… по крайне мере с XVI века».

Как легко догадаться, тем студентом был я. И спустя полвека, став французско-аргентинским историком, я все еще стараюсь руководствоваться ответами Михаила Яковлевича. А в нашем повествовании пора поставить точку. Вначале мы реконструировали ряд практик управления и сопротивления; мы отбросили современные стереотипы, чтобы понять, каким образом народ разорвал связь с господствующим порядком и нащупывал путь к радикальным изменениям; мы также очертили границы, за которые этот протест не выходил, границы, навязанные практикой культурного и физического угнетения. Мы воссоздали многогранную политическую культуру, имевшую различные значения, но объединенную ее участниками в XV–XIX веках под словом «самозванство». Затем мы вернулись к этому слову в тот самый момент, когда в ХХ веке оно превратилось в современное политическое понятие. Но по мере того как мы следовали за словом и понятием во всех их взаимосвязях, перед нами проявилась политическая история России, не предвиденная в начале моего исследования и неожиданная по своему содержанию.

Читатель, дошедший до этого места в нашей книге, может с полным правом спросить, почему мы решили завершить книгу распадом Советского Союза. Действительно, и новой истории России термин «самозванец» употребляется как в архаическом смысле – например, коммунистической прессой (не могу отказать себе в удовольствии процитировать отрывок из стихотворения «Лжедмитрий», напечатанного в «Правде» от 8 мая 1993 года: «Не скользи в Кремле по кабинету, / В иностранных туфлях президент! / Ты такой размашистый и милый, / В рыночных кружениях перил / Проиграл ты братские могилы / И Победу нашу раздарил») и Православной церковью, – так и в смысле современном (некоторыми публицистами). На Ютубе есть несколько видеороликов, где доказывается, что нынешний президент России – самозванец, в то время как настоящий давно почил в бозе. Однако я ощущаю недостаток временной дистанции, которая позволила бы вынести взвешенное суждение о тех почти трех десятках лет, что прошли с момента распада Союза. И хотя к любым параллелям необходимо подходить с известной осторожностью, можно попробовать заглянуть в будущее, оглядываясь на прошлое, на факты, изложенные в нашем исследовании. Если в начале книги читателя могло удивить заявление бывшего вице-премьера В. Суркова о своем патроне, сделанное, вероятно, с ведома последнего («Я считаю Путина человеком, который был послан России судьбой и Господом в трудный для нее час»), теперь мы бы восприняли его слова без всякого удивления, вспомнив «легенды» о «царях-спасителях». Таким же посланником неба был и «государь Нечай», придуманный разинцами в XVII веке, и Александр II, который, за неимением вице-премьера, выбрал Бисмарка, чтобы через него поведать граду и миру о своих «скромных» притязаниях на место пусть не спасителя России, но «Божьего помазанника на земле».

У нынешних попыток урезать политическое пространство давняя история, основными факторами которой были: тотальное господство теологии и подчинение ей не только политики, но и пространства личного; антиполитическая стратегия царского режима; советская попытка лишить модерность ее политической составляющей. Чтобы не возникло недопонимания, повторю еще раз то, что было сказано в последней главе: я вовсе не утверждаю, что история самозванчества отличается преемственностью или что какие-либо перемены, например, те, что имели место с установлением советского или постсоветского строя, привели к разрыву традиции. Если ныне Иван Грозный пользуется популярностью в некоторых властных кругах, причина в том, что временная дистанция, как писал Поль Рикёр, – это «не мертвый интервал, но смыслообразующий переход». Последовательность наших действий и есть эффект истории, каждый из нас – результат прошлого и наша мысль возможна благодаря наследию прошлого, которое и проявляется в действиях субъекта истории. Ведь традиция, как писал Жан Гронден вслед за Хансом-Георгом Гадамером, не есть нечто, существующее вне сознания и способное появиться по прихоти политического лидера, чтобы он превратил его в объект рефлексии; это нечто, лежащее в подкорке, все время работающее как бы за сознанием. Тем не менее верность традиции – не повод игнорировать этот переход и отказываться от попыток подобрать к нему ключ, осознать его. Российские власти упорно от этого уклонялись, и последствия их действий известны. Сегодня существует очевидное несоответствие, более ощутимое, чем в прошлом, между притязаниями на роль Спасителя, посланного Богом, и обществом, переживающим серьезные социальные и культурные изменения. Смогут ли новые коллективные субъекты российской политики превратить притязания на богоизбранность в лебединую песнь самозванчества? В России время тянется долго, но тем более внезапными и резкими бывают перемены.

Полный список источников и литературы, использованных мной при работе над данной книгой, приводится в ее полном издании, опубликованном в Париже в 2015 году ( Ingerflom C. S. Le Tsar, c’est moi. P.: Presses Universitaires de France, 2015). Все случаи самозванства и вообще упоминаемых фактов извлечены мною из архивов, прессы, опубликованных источников и научной литературы. Я не упоминаю в краткой библиографии архивные фонды, книги и статьи на семи языках, которые указаны в 999 примечаниях французского издания. Особенности серии, в которой выходит настоящее издание, обусловили крайне ограниченное число ссылок, дающихся в тексте. Я указывал источник всякий раз, когда речь идет об архивных данных – фактах или персоналиях. Ниже приводится список основных и важнейших работ по истории самозванчества в России.

Алексеев А. А., Нечаева Л. Ю . Воскресшие Романовы? К истории самозванчества в России XX века. Ч. 1. Екатеринбург, 2000; Ч. 2. Челябинск; Екатеринбург, 2002.

Вальденберг В. Е. Древнерусские учения о предельной власти. Пг., 1916.

Зицер Э. Царство Преображения. Священная пародия и царская харизма при дворе Петра Великого. М., 2008.