Пол Кинан - Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 [litres]

Зимний и Летний дворцы являлись важными средоточиями жизни двора в Петербурге, хотя в петровские времена это были скромные постройки по сравнению с дворцами, сменившими их впоследствии. С 1711 до 1762 г. Зимний дворец пережил пять реинкарнаций. Четыре из них представляли собой каменные строения на месте современного Зимнего дворца на берегу Невы, начиная с маленького дворца Петра, построенного в 1711 г. Это здание было перестроено и расширено в 1732–1735 гг., причем поглотило соседние дворцы Апраксиных, Кикиных и Ягужинских, а затем Растрелли в конце елизаветинского царствования перестроил его заново. Еще один Зимний дворец представлял собой временную деревянную постройку, возведенную на Мойке в феврале—ноябре 1755 г. для императрицы Елизаветы архитектором Растрелли, пока строился новый каменный, ныне существующий Зимний дворец 141 141 Столпянский П.М . Петербург: как возник, основался и рос Санкт-Питербурх. СПб., 1995. С. 173–174. . Летний дворец Петра был построен в 1712 г. на территории Летнего сада на берегу Фонтанки и продолжал служить царственным обитателям весь рассматриваемый период. При этом в 1741–1743 гг. Растрелли возвел второй Летний дворец, гораздо больше первого, на другом конце сада, при слиянии Мойки с Фонтанкой 142 142 Семенова Л.Н . Быт и население Санкт-Петербурга. С. 141–142. . Хотя заказала его Анна Леопольдовна, но завершили и активно использовали его уже при Елизавете.

Кроме индивидуальных предпочтений всех названных правителей, была и другая причина для неоднократных перестроек царских дворцов – их владельцы желали выразить величие русского двора, а также активизировать его общественную жизнь. Если Петр для проведения больших праздников, вроде свадьбы его племянницы Анны Ивановны с герцогом Курляндским в 1710 г., использовал дворец Меншикова, то дальнейшее развитие двора как института и связанных с этим общественных мероприятий, таких как балы, маскарады и театральные зрелища, требовало более величественного антуража от царских резиденций. В то же время близость царских дворцов к домам знати – особенность Петербурга, не имевшая прецедента в Москве – существенно влияла на формирование новых общественных пространств 143 143 Агеева О.Г . «Величайший и славнейший всех градов в свете». С. 113–115. . В Московской Руси знать не привыкла открывать свои дома многочисленным гостям и даже «гостевание» проходило в формальной манере. Например составленный в XVI в. знаменитый «Домострой» содержит, в частности указания, как принимать гостей и как вести себя в гостях 144 144 Pouncy C. The „Domostroi“: Rules for Russian Households in the Time of Ivan the Terrible. Ithaca, NY, 1994. P. 84–85, 138–139. . Но с появлением новых форм светских собраний, начиная с 1698 г., когда Петр вернулся из Великого посольства, положение изменилось.

Эти новшества отразились в указе об ассамблеях, изданном 26 ноября 1718 г., хотя он, возможно, просто закрепил уже существовавшую петровскую практику 145 145 Агеева О.Г . Ассамблеи петровского времени в русской дореволюционной историографии // Пушкарев Л.Н. и др. (ред.). Историографические и исторические проблемы русской культуры: Сборник статей. М., 1983. С. 47–48. . Указ этот, скорее всего, явился результатом второго заграничного путешествия Петра в 1717 г., когда он присмотрелся к светским обычаям при других европейских дворах. Об иноземном влиянии прямо говорилось в тексте самого указа, где разъяснялось, что пришлось употребить французское слово «ассамблея» для встреч общества в частных домах за неимением русского соответствия 146 146 О происхождении этого термина см.: Cracraft J . The Petrine Revolution in Russiаn Culture. Cambridge, MA, 2004. P. 433. . Наверное, не случайно первая ассамблея состоялась 27 ноября 1718 г. в петербургском доме князь-папы Всепьянейшего собора П.И. Бутурлина – не слишком чопорного хозяина для организации такой вечеринки 147 147 Семенова Л.Н . Очерки истории быта и культурной жизни России: первая половина XVIII в. Л., 1982. С. 200. . Обычно ассамблеи проводились два-три раза в неделю как неформальные встречи в одном из знатных домов, где и мужчины, и женщины разного социального положения (Петр следил, чтобы там присутствовали и корабельные мастера, и видные купцы) могли поговорить, заняться настольными играми, потанцевать словом, пообщаться без привычных социальных барьеров 148 148 ПСЗ. Т. 5. № 3246. 26 ноября 1718 г. С. 597–598. . Неформальный характер этих вечеров выражался в некоторых принятых там обычаях, например любому кавалеру позволялось пригласить на танец любую из дам (не исключая императрицу). Указ об ассамблеях объявил А.М. Девьер в новом качестве генерал-полицмейстера Санкт-Петербурга, о чем будет рассказано в следующей главе, так что элемент надзора все же присутствовал даже на этих, по идее, неофициальных собраниях. Каждый дом, где предполагалось устроить ассамблею, тщательно проверялся полицией заранее, чтобы установить, отвечает ли он соответствующим требованиям, и, как не раз случалось на собраниях в обществе в петровские времена, участников «приглашали» остаться подольше вооруженные гвардейцы 149 149 Hughes L . Russia. P. 268–269. .

Тем не менее ассамблеи были важным шагом вперед, так как являлись успешной попыткой распространить учтивые и открытые формы общения на закрытое прежде пространство частного дома. Ассамблеи были доступнее былых собраний высшего общества уже в силу того, что проходили в домах знати, а не в парадных царских палатах, а также и потому, что в число участников сознательно включили некоторые социальные группы незнатного происхождения. Кроме того, ассамблеи служили площадкой для усвоения европейских светских приемов, связанных с такими занятиями, как вежливая беседа или развлечения разного рода – танцы, салонные игры. Берхгольц приводит в своем дневнике подробнейшие описания таких мероприятий, удачным примером которых может служить вечер 18 февраля 1722 г. Ассамблея в этот день происходила в доме графа А.А. Матвеева, на ней собралось множество гостей обоего пола, хотя государь отсутствовал. Берхгольц хвалит дочь хозяина, М.А. Румянцеву, за образованность и светское обхождение, но не столь снисходителен к юной невесте придворного врача Лаврентия Блюментроста, которую называет «кокеткой». Интересно, что он отмечает и недостатки ассамблей, сетуя на то, что мужчины и женщины в зале по старинке рассаживаются врозь, а когда не танцуют, то не хотят, да и не могут поддерживать разговор 150 150 Берхгольц Ф.В. фон . Дневник // Неистовый реформатор. М., 2000. С. 337–339. . Тем не менее подобное светское времяпровождение, а особенно присутствие женщин делали ассамблеи важным фактором формирования у их участников новых стандартов поведения, что мы обсудим подробно в главе четвертой.