Пол Кинан - Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 [litres]

В каждом из приведенных выше примеров эти учреждения представляли Санкт-Петербург для более широкой сферы, чем внутренняя российская аудитория. Безразличие к научным занятиям Академии со стороны среднего горожанина несколько уравновешивается тем, что академические учреждения существенно способствовали привлечению интереса извне к происходящему в этой части Европы, ранее довольно захолустной. В рассматриваемый период иностранцы посещали научные учреждения Петербурга и, как правило, благоприятно отзывались об их оснащении и занятиях 199 199 См., например: Mottraye A. de la . Travels through Europe, Asia and into Part of Africa. London, 1732. Vol. 3. P. 174–176; Хавен П. фон . Путешествие в Россию // Беспятых Ю.Н. (ред.). Петербург Анны Иоанновны. С. 356; Dashwood F. Sir Francis Dashwood’s Diary. P. 205; Берх К.Р . Путевые заметки. С. 177–197. . Академия же, в стремлении обеспечить постоянную финансовую поддержку со стороны царственных покровителей, активно прославляла правителя и его двор различными способами, о которых мы поговорим в главе третьей.

Так как двор и верхушка общества пребывали в Петербурге, город, естественно, стал важным пространством, в котором регулярно проводились церемонии и праздники, связанные с особой монарха. Однако церемониальное пространство города представляет собой сложную систему связей, которые не поддаются простому определению. Процесс создания города и влияние иностранцев на его планирование привели некоторых историков к выводу о том, что Петербург надо рассматривать как модернизационный проект, о чем говорилось во Введении к этой книге. Кроме того, можно было предполагать, что обнаружатся противоречия между «спущенной сверху» регулярностью Санкт-Петербурга и традиционно спонтанным характером народных праздников, в нем происходивших. Но, напротив, недавнее исследование показало важность религии как составной части новых государственных праздников, а не как мишени якобы секуляризационных реформ Петра 200 200 Dixon S . Religious Ritual at the Eighteenth-Century Russian Court // Michael Schaich (ed.). Monarchy and Religion: The Transformation of Royal Culture on Eighteenth-Century Europe. Oxford, 2007. P. 217–248. . С другой стороны, элементы разгульного веселья, присущего народным празднествам, присутствовали в некоторых придворных мероприятиях этого периода, в особенности в петровское время, хотя за видимой хаотичностью в них скрывалась сложная система ритуалов и символических связей 201 201 Zitser E . The Transfigured Kingdom. P. 12–15 (см. русский перевод: Зицер Э. Царство Преображения. М., 2008). . Как и многие города – современники Петербурга по всей Европе, он оказался одновременно и продолжением, и нововведением по отношению к тому, что ему предшествовало в российском контексте.

Для попыток дифференцировать официальные и народные праздники ранее привлекались определенные параметры, но в среде Петербурга они лишь показывают степень их совпадения друг с другом. Так, одна интерпретация, предложенная А.И. Мазаевым, противопоставляет типично круговую организацию народных праздников (стихийное движение вокруг некоего центра) линейному характеру государственных праздников (сознательно направляемое движение к намеченной цели) 202 202 Мазаев А.И. Праздник как социально-художественное явление: опыт историко-теоретического исследования. М., 1978. С. 106. . Однако в обоих случаях характер праздничных пространств, описываемых этой моделью, не настолько очевиден, как она предполагает. В то время как указанное различие, несомненно, присутствовало в Петербурге, явственно просматриваясь в ряде триумфальных шествий и процессий, происходивших в городе с использованием главных магистралей, существует также аспект, в котором эти два типа движения смешиваются под воздействием характера самого города. Иными словами, центр Петербурга успешно служил также центром его праздничного пространства, хотя круговое движение в этом центре регламентировалось строже, чем народные праздники, описанные Мазаевым. Это не относилось к (линейным) военным торжествам, когда существовала определенная цель движения, например cобор Святой Троицы и большая площадь вокруг него, где в первые годы отмечались в Петербурге многие победы. Но можно также указать на военные учения, проводившиеся на Троицкой площади и Царицыном Лугу, как на пример организованного кругового движения, что снова оспаривает формулировку Мазаева.

Архитектура Петербурга уже обсуждалась в связи с предназначенной ему ролью идеального регулярного города раннего Нового времени, но она также влияла и на его церемониальную и праздничную жизнь. Е.Э. Келлер, рассматривая праздничную жизнь города, сравнивает улицы, здания и набережные Петербурга с оригинальным убранством бальной залы, потому что они создавали великолепный фон для многочисленных городских празднеств 203 203 Келлер Е.Э. Праздничная культура Петербурга: очерки истории. СПб., 2001. С. 41, 51–52. . Регулярность построек, а следовательно, и пространств между ними не могла не влиять на события, происходившие в этих пространствах, независимо от того, были это государственные торжества или традиционные праздники 204 204 Каганов Г. Санкт-Петербург. С. 34–35. . При этом конкретные мероприятия также играли важную роль в формировании тех пространств, где они проводились. Примером тому служат триумфальные арки – их строили в подражание классическим образцам, чтобы увековечить победу, а затем использовали как элемент празднования этой победы. Триумфальные арки зачастую были временными сооружениями, но постепенно к середине XVII столетия появилась тенденция использовать их как постоянные памятники воинской доблести 205 205 Pollak M. Cities at War in Early Modern Europe. Cambridge, 2010. P. 244–265. . Именно так обстояло дело в России, где в конце XVII в. строили временные арки для празднования крупных побед. Эта практика укрепилась во время Северной войны, когда их возводили и в Москве, и в Петербурге, например в честь упоминавшихся выше побед при Гангуте и Гренгаме. Однако к середине XVIII в. были сооружены двое постоянных триумфальных ворот на Невском проспекте, который стал в это время официальным маршрутом главных церемониальных шествий в честь больших торжеств. В дальнейшем триумфальные ворота служили постоянным напоминанием жителям города о достижениях государства 206 206 Зелов Д.Д. Официальные светские праздники как явление русской культуры конца XVII – первой половины XVIII века. М., 2002. С. 132–133, 259–264. .

Контролируемая и регулярная сущность Петербурга, упорядоченного строже других русских городов того времени, заставляет задаться вопросом о традиционно открытом характере народных праздников, связанном с проблемой свободы передвижения. Несмотря на то что в Петербурге народные праздники проводились в основном в пространствах такого же типа, что и в других городах, – т.е. на главных площадях, – существует мнение, что пространство нового регулярного города само по себе налагало на них определенные ограничения, либо по физико-географическим причинам, либо в результате пристального надзора городских властей 207 207 Келлер Е.Э. Праздничная культура Петербурга. С. 58. . Однако прямых свидетельств того, что какой-нибудь из этих факторов действительно влиял на проведение таких праздников в Петербурге, не обнаруживается. Пространства, используемые для праздников, – главные площади (включая в эту категорию и Царицын Луг) и магистрали (прежде всего Нева и Невский проспект), – доминировали в центре города, и с европейской точки зрения не было ничего необычайного в том, что эти территории могли трансформироваться для конкретного праздника 208 208 Burke P. Popular Culture in Early Modern Europe. 3 rd ed. Farnham, 2009. P. 261. . Например горожане воспринимали Неву в повседневной жизни не так, как во время государственных праздников, когда ее озаряли фейерверки или когда на ее льду в зимние месяцы разворачивались народные гулянья. В этом смысле, как и в большинстве других городов, повседневное и праздничное пространства Петербурга тесно переплетались. Проблема регулирования, в особенности со стороны городской полиции, как и отношение последней к определенным сторонам поведения в общественных местах, будет рассмотрена в следующей главе.