Говард Сакер - История Израиля. От Войны за независимость до Шестидневной войны. Том 3

В политической жизни Израиля не было случая, чтобы какая-нибудь из партий получила абсолютное большинство голосов на выборах. Так, например, Мапай никогда не набирала больше 38,2 процента голосов, а любая другая партия (до 1974 г.) — больше 20 процентов. В этих условиях переговоры о формировании коалиционного правительства были неизбежны.

Особенно яростные споры велись при распределении мест в правительстве. Необходимо было согласовать не только количество министерских портфелей, передаваемых той или иной коалиционной партии, но и то, какие именно это будут портфели. Бен-Гурион всегда настаивал на том, чтобы министерства обороны, иностранных дел и финансов оставались в руках его партии — Мапай; этот вопрос не подлежал обсуждению. Но слишком часто предметом переговоров становились принципиальные политические вопросы.

Между 1949-м и 1960 г. в Израиле сменилось девять конституционных правительств. Все они были сформированы Мапай в коалиции с рядом других партий. Херут и коммунисты оставались, по существу, единственными партиями, которые ни разу не участвовали в этой кабинетной карусели. Как правило, Мапай предпочитала иметь дело с религиозными партиями, а не с Общими сионистами, которые требовали серьезных уступок в экономической политике. Но о каком бы партнере не шла речь, путь к соглашению был долог и извилист. Иногда формирование нового кабинета откладывалось на период до трех месяцев. Еще хуже было то, что из-за коалиционных конфликтов сокращался срок полномочий девяти израильских правительств, он колебался в пределах от двух до двадцати шести месяцев. Ни одному правительству не удалось продержаться максимально установленный срок пребывания у власти — четыре года, хотя только дважды — один раз в пятидесятые и один раз в шестидесятые годы возникла необходимость распустить Кнесет и провести новые выборы.

Вместе с тем, положение Мапай в любой правительственной коалиции было достаточно прочным, она всегда сохраняла за собой ключевые министерства. Поэтому перестановки в кабинете были незначительны и затрагивали лишь второстепенные министерские посты. К тому же, вплоть до шестидесятых годов Бен-Гурион оставался премьер-министром, если не считать двадцати двух месяцев добровольной отставки; это обеспечивало определенную преемственность политики правительтва. Более того, израильская демократия зачастую проявляла компетентность в самых нетривиальных вопросах. Предвыборные кампании проходили на эмоциональном подъеме, вызывая живой интерес всех жителей страны; процент наеления, участвующего в выборах, был высок. Почти не было случаев подкупа или запугивания избирателей, общественных беспорядков, и подсчет результатов велся добросовестно. Даже система пропорциональных выборов имела свое преимущество: она отражала все оттенки политических взглядов различных партий.

Не могло быть сомнения, однако, и в том, что в более далекой перспективе недостатки израильской парламентской системы перевесят ее достоинства. Жители отдельных городов и районов не имели никакой возможности выбора между кандидатами; ни один член Кнесета не представлял их локальные интересы. Вместо этого депутаты следовали в своей законодательной деятельности исключительно предписаниям центральных комитетов своих партий, и всякое отклонение от партийной линии означало немедленное исключение из партийного списка на следующих выборах. Нет сомнения также и в том, что пропорциональное представительство способствовало раздроблению избирателей. Зачастую один голос в Кнесете мог решить судьбу коалиции. Пользуясь этим, малые партии шантажировали большие и добивались от них различных уступок. Но даже и такая ситуация могла бы быть терпимой, если бы избиратели заранее знали, что их ожидает. Но, как отмечал Бен-Гурион, "те, кто голосует за Мапай… не знают заранее с какими другими партиями я буду вынужден войти в коалицию и какие именно уступки мне придется им сделать”.

Коалиционная система не обеспечивала также эффективного управления. Тот или иной министр зачастую был окружен заместителями из другой партии или партий и, зная об их враждебности его взглядам, не мог им полностью довериться. Иногда не удавалось согласовать политику различных министерств.

Таким образом, для коалиционного правительства необходимомость достижения "внутреннего мира”, то есть вопросы тактики, были важнее разработки и решения стратегических задач.

Рядовые граждане сталкивались с недостатками израильской демократии прежде всего в приемных правительственных учреждений, где они вынуждены были пробиваться сквозь барьеры организационной неэффективности и обструкционизма. Однако ответственность за чудовищный характер израильской бюрократии лежит не только на политиках. Независимость, граничащая с нахальством, служила для чиновника как щитом, так и доказательством возрожденного еврейского достоинства и, в неменьшей степени, свидетельством морального равенства всех граждан социалистического государства. Ближневосточная апатия и византийская летаргия Восточной Европы в одинаковой мере были представлены в этом бюрократическом бестиарии. Следует помнить также, что израильское гражданское устройство вызревало в условиях хаоса, вызванного уходом англичан и арабским вторжением. Закрытие британских учреждений привело к тому, что государство лишилось наиболее опытных (английских) служащих. В результате еще неоперившееся израильское правительство было вынуждено набирать себе чиновников из следующих четырех категорий граждан: евреев — служащих нижних эшелонов мандатной администрации; работников Еврейского агентства и Национального комитета; ветеранов войны, независимо от их квалификации; и (наиболее важная категория) функционеров различных политических партий.

Только две области — армия и судопроизводство — были полностью свободны от политического давления (позднее система образования также была деполитизирована), и то лишь благодаря геркулесовым усилиям Бен-Гуриона. Но в остальном везде и всюду назначение новых служащих определялось их партийной принадлежностью. Целые министерства иногда было невозможно отличить от партийных ячеек. Идея политически нейтральных государственных служб была настолько чужда израильскому сознанию, что комиссия государственного контроля была организована только в 1950 г., когда первый период правительственной активности уже прошел. Но к этому времени деполитизация могла затронуть только вновь возникающие учреждения и только на низком уровне. В Еврейском агентстве и полуправительственном Хистадруте деполитизация так никогда и не началась; с самого начала и до сегодняшнего дня целые департаменты этих институтов формируются на базе пропорционального партийного представительства.