Олег Ивик - О брачной и внебрачной жизни

В анонимном трактате «О воздухе, водах и местностях», приписывавшемся Гиппократу, утверждалось даже, что амазонке, прежде чем выйти замуж, надлежало убить трех врагов.

Воинственность савроматских женщин одно время подтверждалась археологами, но недавно выяснилось, что они, возможно, ошибались.

В середине XX века обширные раскопки, проведенные в местах обитания савроматов, дали сенсационный материал: не менее 20 процентов от всех савроматских могил, в которых лежали оружие и конская сбруя, были сочтены женскими. Антропологический анализ скелетов не проводился, но во многих могилах археологи находили зеркала и костяные ложечки, которые, по мнению ученых, служили для растирания косметики. Традиционно считалось, что зеркало и костяная ложечка — чисто женские атрибуты. Исходя из этой нехитрой посылки, археологи, обнаружив погребение, в котором меч и наконечники стрел соседствовали с зеркалом и ложечкой, относили его к «женским». Так в археологических отчетах и статьях (научных и популярных) появилось множество «савроматских воительниц», которые владели оружием (как на этом, так и на том свете), не забывая при этом заботиться о своей женской привлекательности. Ряды этого загробного женского воинства росли и множились, пока в конце XX века ученые не решили проанализировать ситуацию еще раз. Из огромного количества (около 500) савроматских захоронений, раскопанных между Волгой и Уралом, были выбраны и изучены 63, для которых провели антропологический анализ пола. И к изумлению археологов выяснилось, что савроматские мужчины тоже смотрелись в зеркала или же использовали их как предметы культа. Из десяти зеркал, найденных в указанных захоронениях, одно принадлежало мужчине. Что же касается костяных ложечек, то из шести штук, присутствующих в этой выборке, мужчинам принадлежали пять. Правда, использовали их савроматские воины, вопреки ранее существовавшему мнению, не для изготовления косметики, а для чего-то другого. Но так или иначе, теперь вся археологическая статистика, которая уверенно говорила о множестве женских погребений с оружием, в результате этого исследования оказалась недостоверной. Теперь уже невозможно сказать, кому принадлежали те многочисленные савроматские могилы, в которых оружие соседствовало с зеркалами и костяными ложечками, — женщинам или мужчинам.

Таким образом, воинственность савроматских женщин оказалась под некоторым вопросом. Возможно, они были не такими активными воительницами, как считалось ранее. Но и сообщения античных авторов сбрасывать со счетов нельзя. Можно предположить, что эти обитательницы степей сражались лишь в ранней юности, чтобы завоевать право выйти замуж, а потом обращались к мирной жизни и становились благонравными женами и матерями — кто знает…

Уйдя со своими мужьями от скифов и образовав новое племя савроматов, амазонки поступили весьма разумно. И не только потому, что скифские женщины не ездили на охоту и не покидали своих кибиток. У скифов существовал целый ряд брачно-семейных традиций, с которыми амазонки навряд ли захотели бы примириться.

Во-первых — многоженство. Геродот упоминает трех жен скифского царя Ариапифа, причем из контекста вовсе не ясно, что этими тремя царь и ограничился. У царя Скилура было, по разным свидетельствам, от 50 до 80 сыновей, а значит, и жены исчислялись десятками. Да и у простых скифов, по-видимому, бывало по нескольку жен. Но это еще бы и ничего, возможно, кто-то из амазонок и согласился бы с участью второй или третьей жены. Хуже было то, что, умирая, скифы имели обыкновение прихватывать одну из жен с собой.

Геродот, описывая похороны скифского царя, рассказывает, что помимо виночерпия, повара, конюха, телохранителя и вестника «в обширном пространстве могилы погребают одну из наложниц царя, предварительно задушив ее». Но археологи считают, что далеко не всегда дело ограничивалось наложницей. Рядом с женщинами, сопровождающими скифов в последний путь, часто находят погребальный инвентарь, типичный для свободных скифянок. Да и сами покойницы, увешанные золотом, порою больше напоминают свободных и любимых жен.

Если учесть, что скиф, женившийся на воинственной и ревнивой амазонке, мог поостеречься заводить наложниц, то единственной жене поневоле пришлось бы сопровождать своего мужа в царство мертвых. Во всяком случае, если этот муж был знатного рода. И даже когда жену не хоронили вместе с мужем, она могла по наследству перейти к его ближайшему родственнику. Этот обычай, называемый левиратом, Геродот отмечает у скифов. По его словам, Скил получил после смерти отца «царскую власть и одну из жен отца, по имени Опия»… Для амазонок, непривычных к такому обращению, уход «в савроматы» был, конечно же, мудрым поступком.

Помимо савроматов, существовали и другие народы, у которых право на брак надо было заслужить с оружием в руках. Например, зулусы. Зулусский вождь Чака, в начале XIX века объединивший десятки южноафриканских племен, покрыл свои владения сетью военных лагерей. Он создал огромную армию, в которую, по достижении «призывного возраста», мобилизовывал едва ли не всех здоровых мужчин. Причем срок службы был большим, а жениться воинам разрешалось только по особому разрешению командования. Даровалось это разрешение лишь тем, кто особо отличился в бою. Видимо, в боях отличались немногие или же критерии у зулусского командования были слишком строгими. Во всяком случае, Чака очень скоро столкнулся с серьезной демографической проблемой: огромным количеством засидевшихся невест, у которых не было никаких шансов выйти замуж, несмотря на принятое в стране многоженство. Невесты взывали к воинственному вождю с просьбой о помощи. Они хотели замуж. Но вождь подошел к решению вопроса с другой, неожиданной для девушек стороны — он сформировал из засидевшихся невест вспомогательные женские полки. Первый такой полк был создан в 1818 году и получил официальное имя «Вутвамини» — «те, что созревают в полдень». Так называется сладкий плод, растущий в Южной Африке. Возможно, воинственный Чака считал, что, не вкусив армейской жизни, девушки еще не созрели для брака.

У народа куна в Панаме женихи, напротив, перед вступлением в брак должны продемонстрировать не доблесть, а самое постыдное бегство. Причем бежать им полагается не от врагов, а от собственной невесты. Их можно понять: женщины куна отличаются властностью и независимостью. Именно они являются хозяйками в доме. Они ведают бюджетом семьи и могут самостоятельно заниматься коммерцией, а мужья обязаны отчитываться перед ними в своих тратах и получать их разрешение на сделки. Перед свадьбой девушки куна проходят жестокий обряд инициации: их в течение четырех дней поливают ледяной водой, заперев в специальной хижине. Потом девушку зарывают в землю, оставляя на поверхности только голову, и прижигают активные точки [59] В акупунктуре — точки на теле, на которые нужно оказывать воздействие. кусочками раскаленного янтаря… С честью вытерпев мучительные процедуры, девушка начинает готовиться к свадьбе, на которую приглашают всех жителей поселка. Три дня идет пир горой: рекой льется вино, невеста получает подарки, все юноши поселка играют для нее на тростниковых флейтах… Эта свадьба похожа на все свадьбы мира, но есть одно принципиальное отличие: на ней нет жениха. Вернее, он есть, он пирует вместе со всеми, но еще не знает, что он — жених… Только на третий день девушка объявляет имя своего избранника. По традиции он должен попытаться спастись бегством. А молодежь деревни ловит его и приволакивает обратно к «суженой». Если юноша согласен с выбором невесты, он не слишком сопротивляется. А если не согласен? Считается, что если юноша действительно не хочет жениться, у него есть шанс спастись. Беда только, что деревни куна обычно расположены на маленьких островках, на которых негде спрятаться. Конечно, эта традиция в наши дни претерпела изменения и сохранилась скорее в качестве старинного обряда, а не реального похищения.