Олег Будницкий - Другая Россия. Исследования по истории русской эмиграции

Создание журнала, точнее, сбор средств, без которых невозможно было начать издание, шло не так быстро, как хотелось бы Алданову. Благодаря Карповича за готовность помочь в деле создания журнала, он меланхолически замечал:

Ростовцев тоже сочувствует, но указывает, что связи у него в деловом мире ничтожные. От Бахметева я пока получил только письмо о том, когда свидеться: он указывает на две недели. Толстая должна была вернуться из Чикаго только вчера, и я ее после той беседы не видел.

Да, я не надеялся на организации. По-видимому, другого пути, кроме указанного Вами, нет, однако я и в этот путь верю плохо. На днях должна сюда приехать из Европы милая и энергичная М. С. Цетлина (жена поэта), мы с ней и с Буниным все обсуждали в Ницце. Я передам ей дело: если кто может собрать группу «друзей журнала», то скорее всего она, занимавшаяся такими и сходными делами много лет. Я ей изложу результат беседы с Вами, Паниной, Толстой, Ростовцевым, Керенским и передам ей дальнейшее. Не знаю, видели ли Вы в последнем воскресном номере «Н[ового] Русского Слова» мое интервью: я в нем старался подготовить настроение. Не знаю, впрочем, читают ли эту газету богатые члены колонии.

Попытаюсь также получить данные для сметы. Мы ее составим скромно, — 25 тысяч в год нам совершенно не нужно. Если бы собрали 5 тысяч, я начал бы журнал немедленно. Будем обо всем Вам сообщать и твердо рассчитываем на Ваше сотрудничество, если журнал, паче чаяния, создастся. Сотрудничество обещал и Ростовцев [698].

Впервые упомянутой в переписке Марии Самойловне Цетлиной (урожденной Тумаркиной, в первом браке Авксентьевой) (1882–1976) предстоит сыграть решающую роль в деле финансового обеспечения журнала [699]. Она, как всегда, окажется более энергичной и практичной, нежели писатели и историки. Но она еще на пути в Новый Свет, а пока что письма Алданова Карповичу не очень оптимистичны:

У меня нового пока ничего. Единственная удача: продал длинную статью об убийстве Троцкого, должен получить долларов 125. […] Дело журнала еще не продвинулось, хотя в с е очень сочувствуют. Бахметев предлагает тот же путь, что и Вы, но говорит не о 100, а о 5–6 жертвователях, что действительно, по-моему, более осуществимо. С своей стороны он любезно предложил 250 долларов, хотя я и его никак о деньгах не просил. На днях приезжает Цетлина. Если ей удастся собрать тысячи две, то я начну: книги две выпустим. До того я, конечно, не возьму и денег Бахметева: без 2 тысяч и начать нельзя, а на год нужно 5 тысяч, самое малое. Если выйдет, то твердо надеюсь на Ваше сотрудничество. Я слышал (не ручаюсь — так ли это), что Сергиевский охотно дал бы деньги Бунину и мне на журнал при условии, что не будет «левых» и в частности Керенского. Разумеется, это условие для меня совершенно неприемлемо. Кстати сказать, вчера на спектакле Толстовского Фонда Александра Львовна познакомила нас с Сергиевским. Он был чрезвычайно любезен и мил. Но никаких вообще ограничений в редакторском праве приглашать сотрудников я не мог бы принять [700].

Карпович, который, по его словам, продолжал «неотступно думать» о журнале, всецело разделял позицию Алданова: «Слух о Сергиевском правдоподобен. Конечно, на такие условия соглашаться нельзя, и вообще лучше было бы обойтись без денег, исходящих „справа“ (хотя бы и от таких, умеренных и, кажется, приличных правых как С[ергиевский]). А то потом не оберешься хлопот — и не только из‐за состава сотрудников, но и из‐за содержания напечатанного материала» [701].

В конце марта Алданов сообщал, что «дело журнала начинает подвигаться» и что ему твердо обещана «некоторая сумма… примерно около 1500–2000 долларов, с той оговоркой, что, если в ближайшее время образуется ежедневная газета (Керенского), то и эти деньги пойдут на газету (капиталисты обычно везде одни и те же): я и сам с самого начала так поставил вопрос: газета на первом плане, как большее литературное предприятие». Алданов напоминал Карповичу о его плане «обращения к пятидесяти лицам» (как мы видели выше, Карпович говорил даже о ста) с целью собрать недостающие средства для издания журнала. Алданов напоминал также о своем плане: «толстый журнал типа„Современных Записок“ (но, конечно, не „Совр. Записки“) при ближайшем участии Вас, Бунина, Керенского [702], Цетлина, Сирина [703], Зензинова [704]». Кроме перечисленных, уже давших согласие авторов, Алданов рассчитывал на «ближайшее участие» Ростовцева, Паниной и Толстой.

Алданов был готов начать дело, если будут собраны две тысячи долларов. В этом случае он рассчитывал выпустить первую книгу журнала

еще до лета приблизительно в таком составе: беллетристика: Бунин («Темные Аллеи»), Сирин (обещанное им начало нового его романа), я и, быть может, А. Л. Толстая. Полубеллетристический материал: работа Цетлина о «кучке» — биографический материал, связанный с этими композиторами. Статьи: Ваша, Керенского, быть может Паниной, Авксентьева, моя. Работа Зензинова о русских монастырях в Финляндии, об их культурной роли он вывез интересные материалы [705]. Быть может, научная статья Ростовцева и воспоминания Милюкова. И, во всяком случае, большой, хорошо поставленный критико-биографический отдел. Надеемся на Ваше участие также и в этом отделе? Имени редактора и самого этого слова, вероятно, не будет (курсив Алданова. — О. Б. ) [706].

Карпович от своей идеи не отказался, оговорив некоторые технические детали по подготовке и рассылке обращения «тиражом» 50–100 экземпляров, и добавлял: «Вкладывая его в конверт, я буду еще писать краткие, но выразительные, личные письма и рассылать их по своему списку». «Обращение это я имею в виду сделать лишь от себя, — пояснял Карпович. — Вся моя идея заключается в том, что мы, „здешние“, должны исполнить свой долг и сделать это жертвенное усилие для того, чтобы помочь созданию единственного в мире свободного русского журнала».

Любопытно, что в этом же письме Карпович указывал на еще один возможный — и весьма экзотический — источник средств. Он обсуждал планы создания журнала с Е. И. Рабиновичем, «химиком и поэтом, который сначала жил в Германии, потом в Париже, а последние годы в Англии». Теперь он занимался исследованиями в Массачусетском технологическом институте. Рабинович посоветовал обратиться к своему родственнику, Сергею Дмитриевичу Рубинштейну, обитавшему в Нью-Йорке и нажившему миллионы «на каких-то делах». Интерес же этого эпизода в том, что Рубинштейн был сыном некогда знаменитого петербургского банкира «Митьки» Рубинштейна, приятеля Г. Е. Распутина. «Рабинович почему-то думает, — информировал Карпович Алданова, — что Рубинштейн, из тщеславия, может дать деньги на журнал» [707]. Судя по всему, Алданов предпочел не обращаться к Рубинштейну-младшему.