Николай Карташов - Ватутин

Захвачены также склады продовольствия, боеприпасов и обмундирования...

В боях отличились войска генерал-лейтенанта т. МОРОЗОВА, генерал-майора т. ГРЯЗНОВА и генерал-майора т. БЕРЗАРИНА».

Однако не всё было так радужно. Добиваться побед приходилось в условиях тяжелого северного климата и сложного рельефа местности. По воспоминаниям фронтовиков, местность тут была гиблая. Везде, куда ни глянешь, замшелые пни и кочки. Шагнешь в любую сторону — и тут же твой след покрывает смолянисто-чёрная, словно сметана, жижа. Болота источали её из всех своих пор. Ещё одна беда — выгоревшие торфяники, в огромные пустоты которых проваливались люди, техника. Про дороги вообще нечего было говорить — сплошная лежнёвка, изматывающая не только тело, но и душу. Офицеры горько шутили:

— Воюем в местах, где Господь забыл разделить небо и землю.

Фронту практически не выделяли резервов. Было и такое, что снимали соединения для поддержки других фронтов. Не хватало боеприпасов, горючего. И тем не менее операции, запланированные Ставкой, в целом явились важным вкладом в ход всего зимнего наступления Красной армии. Например, Торопецко-Холмскую операцию можно по праву назвать самой успешной наступательной операцией зимней кампании 1942 года. Выйдя глубоко в тыл главным силам группы армий «Центр», войска левого крыла Северо-Западного фронта в огромной мере способствовали усилению глубокого кризиса, переживаемого врагом на всем центральном участке. Они нарушили взаимодействие между группами армий «Север» и «Центр», потребовали отвлечения сил группы армий «Центр» к ее северному флангу, что облегчило наступление Калининского и Западного фронтов в зимнем наступлении 1942 года.

Между тем бои на Северо-Западном фронте то затихали, то вновь возобновлялись с новой силой. Как, впрочем, и на других фронтах. В Генеральном штабе — на прежнем месте службы Ватутина в этот период шла реорганизация, в ходе которой начальниками направлений стали назначаться генералы, командовавшие фронтами и армиями и руководившие штабами объединений. Предполагалось, что эти военачальники, обладающие авторитетом и опытом, сумеют более оперативно осуществлять связь с действующей армией и лучше влиять на происходящие там события. Им предоставлялось право бывать в Ставке и лично делать доклады по направлению деятельности.

Исполнявший обязанности начальника Генерального штаба генерал-лейтенант А. М. Василевский решил возвратить Ватутина назад в Генштаб. Была ещё одна причина — главный рабочий орган Ставки буквально задыхался без квалифицированных штабных работников, поскольку прежний его костяк практически весь находился на фронте. Причём многих генералов Сталин лично туда и отправил.

— Там он нужнее, — говорил он о том или ином работнике Генштаба.

Поэтому вопрос о переводе Николая Федоровича в Москву надо было решать непосредственно с Верховным. Выбрав удобный момент, Василевский обратился к Сталину, на что тот серьёзно спросил:

— А что Ватутин не годится на фронте?

— Годится, товарищ Сталин, — ответил Василевский. — Но в Генштабе он будет нужнее.

Надо отдать должное Василевскому, он всё-таки сумел убедить Сталина в необходимости возвращения Николая Федоровича в Москву. Вообще Александр Михайлович умел постоять за свою точку зрения — такой у него был характер. Но делал он это тактично и одновременно твердо. Также в беседе со Сталиным Василевский положительно охарактеризовал службу Ватутина на Северо-Западном фронте. В результате Верховный согласился.

Незадолго перед убытием Ватутина в Москву, а дело шло к празднику 1 Мая, на фронт пришло много подарков. В посылках, присланных из республик, краёв и областей, городов и сёл, были теплые вещи, мыло, табак, различное продовольствие... Николай Федорович получил из далёкой Сибири персональный подарок — наручные золотые часы, а к ним письмо-грамоту. Впрочем, приведем этот документ полностью:

«Товарищу Ватутину Н. Ф.

Дорогой Николай Федорович! Президиум Верховного Совета, Совет Народных Комиссаров Бурят-Монгольской АССР и Бурят-Монгольский Областной Комитет ВКП(б) от имени и по поручению трудящихся Республики горячо приветствуют и поздравляют Вас, одного из славных, боевых руководителей частей Красной Армии, наносящей сокрушительные удары немецко-фашистским войскам на Северо-Западном фронте, с торжественным праздником 1 Мая и сердечно желают Вам сил, доброго здоровья и больших боевых успехов в великой, священной борьбе за счастье, честь и свободу нашей любимой Отчизны и её народа.

Трудящиеся БМАССР, вместе с самыми добрыми пожеланиями и приветом, посылают Вам, дорогой Николай Федорович, свой первомайский подарок — золотые часы №244986.

Председатель Верховного Совета БМАССР [Г. А.] Цыденова

Председатель Совета Народных Комиссаров БМАССР [С. М.] Иванов

Секретарь Бурят-Монгольского Областного Комитета ВКП(б) [С. Д.] Игнатьев».

Николай Фёдорович был тронут этим дорогим подарком. Выбрав свободную минуту, он написал ответ, в котором тепло поблагодарил руководителей республики за высокую оценку его ратного труда. Одновременно сообщил, что на Северо-Западном фронте храбро сражаются с немецко-фашистскими захватчиками бойцы и командиры почти всех национальностей Советского Союза, в том числе и бурят-монголы. Особо Ватутин отметил доблесть и отвагу снайпера Жамбыла Тулаева (впоследствии Герой Советского Союза), чья слава гремела тогда по всему фронту. «Бывший охотник Тулаев, — писал Николай Федорович, — уничтожил больше ста фашистов и представлен к ордену Красного Знамени». В заключение Ватутин заверил руководителей республики, что лично он и все воины фронта будут и впредь беспощадно громить фашистского зверя во имя свободы и независимости любимой Родины.

Рассказ о часах будет неполным, если не добавить к нему ещё несколько штрихов. В тот период такого рода подарки подлежали учёту, что тыловики добросовестно и сделали. Но часы при этом остались у Николая Федоровича. Он с гордостью их носил, сверяя по ним время начала операций, которых у него впереди будет ещё очень много.

В первых числах мая 1942 года Ватутин, сдав дела новому начальнику штаба фронта генерал-майору И. Т. Шлёмину, прибыл в Москву. Без малого год он не видел столицу. И хотя фронт уже далеко отодвинулся от её стен, она по-прежнему жила по строгому распорядку войны. Это было видно по наклеенным бумажным крестам на окнах домов, противотанковым ежам и многочисленным вооруженным патрулям на улицах. А еще бросались в глаза зенитные орудия, крупнокалиберные пулеметы и звукоулавливатели на крышах зданий... Но весну никто не отменял: воздух был чист, улицы умыты первыми ливнями, а березы и тополя источали неповторимые запахи распускавшихся листьев.