Владимир Захаров - Загадка последней дуэли. Документальное исследование

Весьма важно отметить, что тема Юрия Петровича, тема отца, прослеживается как в драмах «Menschen und Leidenschaften» и «Странный Человек», так и в других стихотворениях Лермонтова, в частности, в цикле, посвященном Н.Ф.И. Поэтому считаем необходимым обратиться к этим ранним юношеским драмам и рассмотреть их более детально. Многие слова и фразы были заимствованы, как считает Е.В. Аничков, из «Короля Лира» [26].

Обратим внимание на эти совпадения.

В «Menschen und Leidenschaften»:

Юрий — Так у тебя есть жена и дети?..

Иван — Да еще какие., как с неба; прекрасная, добрая жена… И малютки: сердце радуется, глядя на них…

Юрий — Если я тебе сделал добро, исполни мою единственную просьбу…

Иван — И телом, и душой готов, батюшка, на вашу службу.

Юрий — У тебя есть дети… не проклинай их никогда.

В «Странном Человеке»:

Владимир (рассеянно) — Так у тебя есть жена и дети?

Иван — Да еще какие, — будто с неба… Добрая жена и малютки! сердце радуется, глядя на них.

Владимир — Если я тебе сделал добро, исполни мою единственную просьбу.

Иван — И телом и душой готов, батюшка, на вашу службу…

Владимир (берет его за руку) — У тебя есть дети… не проклинай их никогда!

В обоих произведения Иван и Владимир Арбенин — лицо с автобиографическими чертами самого Лермонтова, так же как под именем Марфа — выведена Елизавета Алексеевна, а Иван и его жена ключница Дарья, так же вполне реальные исторические персонажи, даже сохранившие свои имена — это семейство Куртиных, крепостных, наиболее близких и преданных Арсеньевой людей. Иван был дядькой Лермонтова, именно он привез с Кавказа тело поэта. А в одном из писем к внуку Елизавета Алексеевна просит привезти Дарье подарок: «Achete quelque chose pour Daria, — вставляет она по-французски, — elle me sert avec beaucoup d'attachement [176]».

Н.А. Хмелевская, комментируя драму «Menschen und Leidenschaften» в последнем малом академическом собрании сочинений поэта, считает сомнительным, чтобы в «образах отвратительной старухи Громовой и Николая Михалыча Волина… поэт изобразил горячо любимых им бабушку и отца» [5, III, 592–593]. Согласиться с таким мнением вряд ли является возможным. Дело в том, что еще с первой публикации этой юношеской драмы, практически все комментаторы придерживаются иной, чем Н.А. Хмелевская, точки зрения.

События, описанные в «Странном Человеке», значительно отличаются от событий, описанных в драме «Menschen und Leidenschaften». Драма «Странный Человек», во-первых, датируется 1831 г. Во-вторых, здесь и несколько иной сюжет. Владимир Арбенин живет у отца, разведенного с женой, и из-за того, что Владимиру не удается уговорить отца посетить умирающую мать и помириться с нею, между отцом и сыном происходит роковая сцена, которая заканчивается его проклятием. И если в действительности эти обстоятельства внешне не имеют ничего общего с действительной судьбой Лермонтова и его родителей, то это еще не свидетельствует о том, что здесь нельзя утверждать, что мы имеем дело с какими-то личностными переживаниями, отразившимися в творчестве Лермонтова.

Почти все комментаторы стихотворения «Ужасная судьба отца и сына» отмечают, что Лермонтов назвал своего отца «гражданином», подчеркивая высокое значение этого слова, ссылаясь при этом на творчество А.С. Пушкина, в которых слово «гражданин» употреблялось не один раз. При этом А.С. Пушкин придавал этому слову значение: «полноправный член общества», «человек исполненный сознания общественного долга», «отдавший себя на служение государству» [177]. Однако мы не можем отнести это к Лермонтову. Дело в том, что слово «гражданин» имело другое, весьма распространенное значение, отмеченное В.И. Далем. Это прежде всего: городской житель, горожанин, посадский. Гражданином известного города называют приписанного к этому городу купца, мещанина или цехового» [63, 389–390]. Вполне естественно, что Лермонтов, знавший своего отца лучше других, вряд ли бы посмел его — дворянина. предки которого «многие российскому престолу служили стольниками, воеводами и в иных чинах, и жалованы были от государей поместьями», иными словами от них зависели многие люди, населявшие принадлежащие им населенные пункты, назвать — гражданином, уничижительным, по-сути дела, именем. Ведь термин гражданин присваивался бывшим крепостным, кем, скорее всего, и был его настоящий отец, получивший от Елизаветы Алексеевны Арсеньевой вольную после того, когда она узнала о грехе своей дочери.

Мне уже приходилось говорить об этом поэтическом произведении. В 1976 году я подготовил доклад «Стихотворение М.Ю. Лермонтова «Ужасная судьба отца и сына» ко Всесоюзной Лермонтовской научной конференции, которая проходила в Пятигорске. Однако по независящим от меня причинам (в это время весьма активно продолжалось обвинение меня в связях с Православной Церковью), доклад был снят руководством Пятигорского музея. К сожалению, пропал и единственный экземпляр рукописи этого сообщения. Я отдаю себе отчет в том, что далеко не все удалось восстановить в этих небольших комментариях к рукописи Виктора Андрониковича.

Повторюсь еще раз. В публикации незаконченной работы В.А. Мануйлова я вижу, прежде всего, возможность расшевелить исследовательскую мысль, заняться дополнительными поисками документов, которые, поверьте мне, еще можно найти. Архивы и рукописные собрания таят в себе немало открытий и, может быть, они помогут разгадать еще не одну из тех тайн, которые унес с собой в могилу гений русской литературы.

Гений… Он был грустным и одиноким, жившим в своем внутреннем прекрасном мире… Таким он ушел от нас навсегда, но остались его дивные стихи, во многом еще не разгаданные.

В статье И.Д. Кучерова и В.К. Стешица большое место отведено анализу «ритуала дуэли» и поведению противников и их секундантов. Авторы статьи полагают, что все участники дуэли хорошо знали дуэльный кодекс, но Лермонтов строго соблюдал его, а секунданты допустили ряд грубых нарушений.

И.Д. Кучеров и В.К. Стешиц около двадцати раз ссылаются на дуэльный кодекс и даже указывают определенные параграфы или статьи кодекса, но ни разу не сообщают какое издание они имеют ввиду, когда издан цитируемый ими дуэльный кодекс. Что это? небрежность? рассеянность? Ни то, ни другое. Авторы пользуются книгой В. Дурасова «Дуэльный кодекс» (СПб., 1908), изданием появившемся почти через 70 лет после трагической дуэли у подножия Машука. Книга В. Дурасова дает ценный комментарий к повести А.И. Куприна «Поединок», но не может быть привлечена для разъяснения вопроса о дуэльных нормах в начале 40-х годов XIX века. Точно так же мало нам может помочь первое русское дуэльное руководство П.А. Швейковского «Суд общества офицеров и дуэль в войсках Российской армии» (СПб., 1896), изданное после того, как были разрешены и даже рекомендованы поединки между офицерами для поддержания «боевого духа» в офицерском корпусе и для укрепления традиций воинской чести.