Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Уже первый доклад «итальянского друга» содержал точную и беспристрастную картину междоусобного напряжения в стане республиканцев. Эрколи не скрывал, что в деятельности КПП «много беспорядков и импровизации», представители Коминтерна, особенно Луис (Кодовилья), считают себя «хозяевами» и, желая «сделать лучше и быстрее», подменяют испанских товарищей. Возникло мнение, что партия должна «открыто бороться за гегемонию в правительстве и в стране вообще». Эрколи предложил начать политическую кампанию, чтобы исправить тактическую линию партии, отстранить сектантов, повести борьбу за усиление и расширение Народного фронта, закрепить позиции партии в профсоюзах.

В Исполкоме Коминтерна на основе нескольких аналитических докладов Эрколи и других информаторов был составлен обстоятельный документ, озаглавленный «Важнейшие задачи КПИ». Этот документ Димитров послал 16 сентября Сталину, сопроводив его традиционной просьбой «дать свои замечания и поправки», чтобы послать окончательный текст испанскому ЦК. В документе содержится немало актуальных и реалистических рекомендаций; наряду с ними ставится явно несвоевременная задача проведения выборов в парламент. Но поскольку автором предложения о выборах был Сталин, оно вошло в директивный документ ИККИ, и руководство КПИ обсуждало его с премьер-министром Негрином. Столь же надуманной выглядит другая идея, выдвинутая Сталиным, — форсировать слияние коммунистической и социалистической партий в «Объединенную социалистическую и коммунистическую партию», которая бы поддерживала связь одновременно с двумя Интернационалами.

Весной 1938 года положение Испанской республики продолжало ухудшаться, несмотря на растущий боевой опыт её защитников. Франкисты развивали наступление на Каталонию. Эрколи сообщал о нарастании конфликта между премьером и министром обороны, росте капитулянтских настроений в верхних эшелонах власти, деморализованности руководства Социалистической партии. Сталин, ознакомившись с его донесениями, выдвинул радикальное предложение. «Испанские коммунисты должны выйти из правительства, — заявил он Димитрову и Мануильскому 17 февраля. — Они имеют два второстепенных поста. Если выйдут из правительства, усилится разложение фронта Франко, облегчится в некоторой степени международное положение Испанской республики. Выход должен быть не демонстративный, не вследствие недовольства правительством, а в целях облегчения задач правительства».

Соответствующие инструкции ИККИ вызвали недоумение в ЦК КПИ. На самом деле значимость компартии определялась не статусом министров, а её растущим влиянием на премьера и принципиальной политикой.

Через месяц Эрколи сообщил о предложенной коммунистами правительству программе, предусматривающей перевод всей страны на военные рельсы. Переслав Сталину это сообщение, Димитров поинтересовался, не следует ли отменить прежнюю директиву из-за того, что «уход коммунистов из правительства в нынешней обстановке мог быть массами истолкован как бегство». Никакой реакции на этот запрос не последовало. Пришлось ограничиться полумерами: из двух коммунистов в составе кабинета остался один.

Призрачной оказалась и надежда на «разложение фронта Франко». Наоборот, в результате успешных операций в Арагоне франкисты вышли к Средиземному морю, отрезав Каталонию от основной территории, контролируемой правительством. Линия фронта опасно приблизилась к Валенсии.

Другой важной темой, обсуждавшейся в переписке Эрколи с Димитровым, были интернациональные бригады. «Итальянский друг» сигнализировал о том, что положение в интербригадах в целом не может быть признано хорошим. Они всегда рассматривались как ударные войска, их посылали на самые важные операции, после чего не давали возможности отдохнуть, перестроиться. Поэтому в бригадах чувствуется усталость. Многие добровольцы предполагали, что пробудут в Испании полгода или чуть больше, поэтому теперь очень озабочены своей судьбой. Эрколи назвал потери интербригад по состоянию на лето 1938 года: из 18 216 прибывших за период войны добровольцев 2658 погибли, около 5,5 тысячи были эвакуированы, выбыли по ранению или по другим причинам.

Двадцать седьмого августа Димитров записал в дневнике: « Интернациональные бригады официально освободить. (Марти и ЦК КП Испании поручить организованное проведение эвакуации и устройство в дальнейшем добровольцев)». Москвин подробно информировал Димитрова о разработке мероприятий по выводу добровольцев из Испании. Бойцов планировали проводить организованно и торжественно, наградить каждого медалью «За независимость Испании», а особо отличившихся — орденом «Свобода». Дальнейшая судьба добровольцев, которых предполагалось переправить во Францию и разместить там в охраняемых лагерях, выглядела туманно.

В январе 1939 года войска Франко овладели Барселоной. Народная армия отступила к французской границе. В конце февраля Эрколи сообщил Димитрову из Валенсии: Негрин спрашивает, можно ли рассчитывать на советскую помощь в случае продолжения войны. Димитров задал этот вопрос по телефону маршалу Ворошилову. «Вряд ли будет практически возможно оказать такую помощь», — ответил нарком.

В ночь на 6 марта в Мадриде произошёл военный переворот. В дипломатическом сообщении, прочитанном Димитровым в «красном ТАССе», вещи были названы своими именами: переворот в Мадриде означает конец республики. Мадридская хунта резко антикоммунистическая, что равносильно капитуляции перед Франко. Эрколи подтвердил, что антикоммунистическая кампания мятежников имеет успех по причине «глубокой усталости самих масс, желающих, прежде всего, мира и считающих партию врагом мира и виновником новой гражданской войны».

Первого апреля Франко объявил об окончании гражданской войны.

Пальмиро Тольятти покинул Испанию в последний момент вместе с членом партийного руководства Педро Чека. Лишь по счастливой случайности они не погибли. Задержавшим их полицейским не удалось установить, кто они на самом деле. На маленьком самолётике буквально из-под носа франкистов им удалось 24 марта улететь в Алжир — в то время французскую колонию, а уже оттуда через Париж добраться до Москвы. Руководство КПП эмигрировало раньше.

Седьмого апреля состоялась беседа Сталина с генсеком КПП Хосе Диасом, в которой участвовали также Димитров и Мануильский. «Испанцы храбрые, но беззаботные люди, — заявил советский вождь без обиняков. — Мадрид был как будто в руках коммунистов, а вдруг — другие захватили власть и начали убивать коммунистов. Неясно, как это получилось. Выглядит так, как будто коммунисты смылись бесшумно, оставили массы одних, без руководства». В осуждающих словах Сталина, с которых он начал беседу, бегло спросив гостя о здоровье (Диас перенёс в СССР тяжёлую операцию), слышалась скрытая угроза. Не уготован ли Испанской партии «польский вариант»? Но нет, дальше Сталин пустился в воспоминания о революции 1905 года и гражданской войне. Да, поражения случаются, партия не обязана безоглядно наступать. Но она должна сказать массам, что надо делать, а не оставаться в стороне. Испанские коммунисты хорошо показали, как надо вести борьбу против врага, но не сумели показать, как следует отдавать власть, отступать. «Надо созвать совещание испанских коммунистов и выяснить все эти вопросы — вывести уроки и для других партий», — записал Димитров поручение Сталина.