Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Перед отъездом в Кисловодск Димитров попросил Ван Мина держать его в курсе событий, поскольку в Нанкине начались переговоры между представителями КПК и Гоминьдана. Обсуждались условия, при которых Чан Кайши согласился бы прекратить войну с Красной армией и повернуть оружие против японцев. Беспокоясь за исход переговоров, Димитров решил послать в Москву Ван Мину короткое письмо, представляющее собой детализацию одобренного Сталиным документа:

«Считаю вполне правильным: 1) необходимость сохранить монолитность руководства, нашу организационную систему, наш командный состав и не допустить вмешательства Чан Кайши и Гоминьдана во внутренние дела Красной армии; 2) согласиться на создание единого командования с Чан Кайши как главкомом при условии создания всекитайского фронта против японских захватчиков и приступления к конкретным военным действиям против Японии; 3) Красная армия выполняет на определённых участках общего фронта против Японии приказы единого командования; 4) Красная армия сохраняет своё теперешнее название, но объявляет себя, как и нанкинские войсковые части, частью Всекитайской армии спасения родины» {215} .

Димитров возвратился из отпуска 24 ноября и через два дня был принят Сталиным и Ворошиловым. Обсуждались китайские дела. На сей раз просьбы ЦК КПК о военно-технической и финансовой помощи, поддержанные ИККИ, не остались без внимания. Через неделю Димитров получил постановление Политбюро по этим вопросам и занёс в дневник краткий конспект с поручениями и объёмами помощи «кочевникам», как стали называть в своём кругу китайскую Красную армию после Великого похода:

« 1166 тоннгруза „кочевникам“.

(Наркомвнешторгу — груз[овые] машины и т. д.)

Наркомфину направлена] телеграмма — дополнительно к отпущенным 2 000 000 советских] рублей: 500 тысяч американских] доллар[ов], советских] рублей 5000 тыс. (из них 150 000 американских] долЦаров] на самолёт иностранного образца, который уже заказан).

— 484 воен[но]служ[ащих] соответствующей квалификации (шофёров, техников, комсостава) зачислить на службу Синьцзянского правительства».

Упоминание Синьцзянского правительства в документе отражает намерение советского руководства организовать переброску военных грузов через Среднюю Азию в Синьцзян (Северо-Западный Китай), куда должны были прорваться части китайской Красной армии. Существовал и другой вариант — доставить грузы через Монголию. Однако тот и другой оказались невыполнимыми для «кочевников». Тогда ЦК КПК запросил финансовую помощь в размере от 50 до 100 тысяч долларов. В ответной телеграмме ИККИ сообщил о решении увеличить размер помощи до 550 тысяч долларов.

Тринадцатого декабря произошёл злополучный Сианьский инцидент, едва не вызвавший крах тщательно выстраиваемых договорённостей. По распоряжению генерала Национальной армии Чжан Сюэляна, сторонника единого фронта, в городе Сиань была арестована приехавшая туда группа высших офицеров во главе с Чан Кайши. Узнав об этом, Политбюро ЦК КПК почти единодушно постановило судить Чан Кайши и приговорить его к смертной казни. В тот же день весть о событиях в Сиани дошла до Москвы. Проведённое Димитровым совещание высказалось за мирное разрешение конфликта и продолжение совместных действий всех партий и группировок, выступающих за целостность и независимость Китая. Димитров послал записку Сталину, запросив, как обычно, его мнение.

Сталин позвонил в ночь на 15 декабря. Едва сдерживая гнев, спросил: «Это с Вашей санкции произошли события в Сиани?» Димитров возразил: «Нет, это было бы самой большой нашей услугой Японии». Тогда Сталин сообщил о том, что Ван Мин намеревается послать телеграмму в Особый район с указанием убить Чан Кайши. «Мне об этом неизвестно», — ответил Димитров. Потом позвонил Молотов, предложил обсудить китайские дела на следующий день.

Изложенное в дневнике резюме этой встречи у Сталина было почти слово в слово повторено в виде рекомендаций ИККИ Центральному комитету КПК о необходимости мирного выхода из конфликта. Что касается «телеграммы Ван Мина», то никаких следов, указывающих на её существование, в дневнике нет, как нет и записей о последствиях этого намерения (если таковое на самом деле было) для Ван Мина. Чан Кайши был освобождён 25 декабря.

Последствия Сианьского инцидента Секретариат ИККИ обсудил 20 января 1937 года. Ван Мин, огласивший доклад о тактике КПК, и участники обсуждения, в том числе Георгий Димитров, констатировали, что Компартия Китая ещё не покончила со своей прежней ошибочной тактикой. Тон директивы, согласованной накануне на совещании у Сталина, получился резким: «Сейчас яснее, чем когда-либо раньше, видна неправильность прежней установки партии — добиться установления единого фронта путем устранения Чан Кайши и низложения нанкинского правительства. <���…> Главная задача партии сейчас — добиться практического прекращения гражданской войны, в первую очередь отказа со стороны Гоминьдана и нанкинского правительства от политики уничтожения Красной армии, добиться совместных действий с Нанкином против японских захватчиков, хотя бы на первых порах и без формальных договоров» {216} .

Переговоры между Компартией и Гоминьданом продолжались в общей сложности полгода. Только после начала полномасштабной японо-китайской войны дело единого фронта сдвинулось. Японцы начали военные действия 7 июля 1937 года с провокации; уже к концу месяца они захватили Пекин и Тяньцзин. Возобновившиеся в июле переговоры Чжоу Эньлая с Чан Кайши дали результат: договорились, что правительство

Особого района будет реорганизовано и подчинено Национальному правительству; Красная армия преобразуется в 8-ю армию национальных вооружённых сил и подчиняется правительственному Военному совету.

Секретариат ИККИ 10 августа 1937 года обсудил доклад Ван Мина о ситуации в Китае. Димитров указал, что партии надо оказать всестороннюю помощь, в первую очередь кадрами. Нужны свежие люди, хорошо ориентированные в международной обстановке, чтобы помочь ЦК КПК и не допустить «некоторой дезориентации» (Димитров явно имел в виду опасность нового конфликта с Гоминьданом) {217} .

«Свежие люди» в лице выпускников Ленинской школы (в 1936 году в школе был организован китайский сектор в составе 50 учащихся) легально отправились в Китай в конце 1937 года. Это стало возможным благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, в Нанкине был подписан договор о ненападении между СССР и Китайской республикой, а затем дополнение к нему, которое предусматривало поставку советского вооружения в счёт кредита правительству Чан Кайши. Во-вторых, Компартия и Гоминьдан договорились о создании единого национального антияпонского фронта, благодаря чему Красная армия, преобразованная в 8-ю армию НРА, обрела «права гражданства» и в сентябре начала боевые действия против японцев.