Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

В документе о создании Тройственного (Берлинского) пакта — военного союза Германии, Италии и Японии — констатировалось признание за Германией и Италией руководящего положения в деле установления нового порядка в Европе, а за Японией — такая же роль в Азии. Хотя соглашения между Советским Союзом и Германией продолжали действовать, под их покровом каждая сторона вела свою игру и стремилась извлечь как можно больше выгод для себя перед будущей глобальной схваткой. Проницательный Уинстон Черчилль, выступая по радио после падения Польши, пояснил своим согражданам: «Я не могу вам предсказать, каковы будут действия России. Это такая загадка, которую чрезвычайно трудно разгадать, однако ключ к ней имеется. Этим ключом являются национальные интересы России. Учитывая соображения безопасности, Россия не может быть заинтересована в том, чтобы Германия обосновалась на берегах Чёрного моря или чтобы она оккупировала Балканские страны и покорила славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы исторически сложившимся жизненным интересам России» {229} .

После того как к Берлинскому пакту присоединились Венгрия, Румыния и Словакия, а Германия ввела войска в Финляндию, нетрудно было предугадать дальнейшие намерения Гитлера и Муссолини — овладеть Балканами.

Сталин ещё в начале 1940 года расспрашивал Димитрова о болгароюгославских отношениях. Советский руководитель надеялся найти на Балканах союзников в лице государств, исторически связанных с Россией. Балканы, Болгария, безопасность южного фланга Советского Союза стали центральной темой переговоров Молотова с Риббентропом и Гитлером во время его визита в Берлин в ноябре 1940 года. Однако переговоры не принесли успеха советской стороне. Гитлер не хотел пускать СССР в Юго-Восточную Европу и отказался признать советские интересы в Болгарии.

Двадцать пятого ноября Димитров отправился к Молотову с предложением предпринять спешные меры, чтобы Болгария не попала под исключительное влияние Германии и не стала послушным инструментом в руках Гитлера. «Мы уже действуем в этом направлении, — заверил его нарком. — Сегодня обсудим конкретные меры».

Едва Димитров возвратился к себе, как последовал вызов в Кремль. В кабинете Сталина уже находились В. М. Молотов и В. Г. Деканозов — заместитель наркома иностранных дел, недавно перешедший на эту должность из НКВД. Сталин сообщил, что Болгарии будет предложено заключить пакт о взаимной помощи с Советским Союзом. СССР готов поддержать болгарские притязания на земли в Восточной и Западной Фракии и оказать помощь пшеницей, хлопком и другими товарами. В ответ Советский Союз рассчитывает на безопасность своих черноморских границ и обеспечение интересов в зоне Босфора и Дарданелл. «Предложение сегодня передано болгарскому правительству, — сказал в заключение Сталин. — Необходимо, чтобы это предложение стало известно в широких болгарских кругах». Таким образом, нашего героя пригласили в Кремль не затем, чтобы выслушать его соображения по поводу судьбы его родины, а только затем, чтобы поручить проведение пропагандистской акции.

В последний год деятельность БРП была скована инструктивным документом Секретариата ИККИ «Империалистическая война и Балканы». В нём указывалось, что главную угрозу для стран региона представляют англо-французские поджигатели войны; партии предписывалось вести борьбу против империалистической войны и демонстрировать солидарность с СССР. Нелегальный пленум ЦК БРП, состоявшийся в Софии в феврале 1940 года (в его работе участвовал и направленный Димитровым в страну для укрепления партийного руководства Антон Иванов) принял решения, направленные на борьбу против вовлечения Болгарии в войну.

Сразу же после разговора со Сталиным Димитров отправил в ЦК БРП (для оформления своего легального статуса компартия по-прежнему использовала псевдоним «Рабочая») телеграмму с пространным пересказом советского предложения и указанием «развернуть самую энергичную кампанию по всей стране в пользу этого предложения», поскольку теперь «решаются на долгие годы судьбы болгарского народа».

В Софии указание встретили с энтузиазмом. Секретарь ЦК Трайчо Костов сообщил: «Приложим все силы и средства, чтобы довести его до сведения самых отдалённых селений, чтобы мобилизовать весь болгарский народ на осуществление предложения Советского правительства». К сожалению, болгарские коммунисты перестарались, обнародовав текст, не предназначенный для печати, и Димитрову пришлось спешно «выправлять линию» — разъяснять товарищам, что кампания не должна носить «партийный, антибуржуазный, антидинастический и антигерманский характер», её следует вести на общенациональной и государственной основе. Со всех концов страны в Совет министров и Народное собрание Болгарии поступили тысячи коллективных и индивидуальных посланий граждан, требующих заключения союза с СССР.

Прибывший 24 ноября в Софию генеральный секретарь Наркомата иностранных дел СССР А. А. Соболев был любезно принят председателем правительства Богданом Филовым и царём Борисом — и только. «Пояснения по поводу вручённых советских предложений они не пожелали выслушать», — поделился с Димитровым своим впечатлением дипломат, возвратившись в Москву. Его вывод был однозначен: Болгария всё больше уступает давлению Германии.

Как сказал Димитрову по телефону Молотов, болгарское правительство отклонило советское предложение, опасаясь вовлечения страны в войну. Царь Борис продолжал политику нейтралитета, хотя делать это ему становилось всё сложнее. Подобно своему венценосному отцу, он лавировал между Великобританией и Германией, взвешивая «за» и «против» союза с тем и другим блоком. Великобритания, стремившаяся закрепиться на Балканах, угрожала Болгарии разрывом отношений и бомбардировками в случае появления на её территории германских войск. Однако дипломатические усилия британского МИДа не увенчались успехом. Экономическая и военная привязанность к Германии неизбежно втягивала Болгарию в Тройственный союз, несмотря на её постоянные заявления о нейтралитете. В 1939 году 67 процентов болгарского экспорта и почти столько же импорта приходилось на Германию. Болгарская промышленность оснащалась немецким оборудованием, создавались новые производственные мощности, предприятия применяли немецкий организационный опыт. Перевооружение армии также происходило, в основном, за счёт немецких и итальянских поставок.

Как пишет американский исследователь Дитрих Орлов, суть балканской экономической политики Германии, в том числе и в Болгарии, заключалась в том, чтобы экономическими мерами установить в этом регионе благоприятный для рейха политический климат. Согласно разработанным в конце 1930-х годов германским Обществом Юго-Восточной Европы принципам «нового порядка», Болгарии вместе с Румынией и Словакией предстояло стать псевдонезависимыми автономными членами германского Grossraum («Большого пространства»). Для них предусматривалось два направления экономического развития: добыча и, возможно, переработка природных ресурсов; интенсификация и диверсификация сельского хозяйства и переработка сельскохозяйственной продукции. «Новая Европа» должна была принять рейхсмарку в качестве основной валюты и создать Банк Европы в качестве высшего финансового учреждения.