Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Немецкая оккупация ряда стран Европы и уход компартий в глубокое подполье потребовали пересмотра некоторых направлений работы ИККИ. Изменения коснулись в первую очередь службы связи. После череды арестов руководителей этого важнейшего звена Исполкома на вакантную должность был прислан К. П. Сухарев — сотрудник НКВД, слабо знающий специфические методы нелегальной деятельности Коминтерна. Зато с этой деятельностью был хорошо знаком его заместитель Г. З. Соркин, владевший тремя европейскими языками и совершавший нелегальные вояжи за границу. Поэтому Димитров предпочитал вызывать для обсуждения текущих и перспективных вопросов их двоих или же одного Соркина — а необходимость таких обсуждений в военные годы возникала часто.

Для обеспечения технических и производственных потребностей службы связи и её контактов с «внешним миром» была создана формально самостоятельная структура прикрытия — Институт № 301. Объекты «института», обнесённые высокими заборами с колючей проволокой, работали в условиях строгой секретности. Предприятие в Подлипках занималось изготовлением специальной бумаги, чернил и фальшивых паспортов для нелегалов и курьеров, в Ростокино находились другие секретные подразделения.

Несмотря на ряд провалов, продолжали функционировать пункты связи Коминтерна в Париже (после германской оккупации — на юге страны), Праге, Брюсселе, Загребе, Стамбуле, Шанхае и других городах. Они обеспечивали приём распоряжений и указаний из Москвы, передачу в Москву отчётов, переписку по вопросам передвижения людей, доставки пропагандистских материалов и т. д. В Югославии, Мексике, Чили были созданы новые пункты, а в Стокгольме — резервная точка радиосвязи на случай закрытия радиостанций в Голландии и во Франции. Ценные сведения военного и экономического характера, получаемые из-за рубежа, Димитров немедленно переправлял в соответствующие службы или непосредственно Сталину. Так, в сентябре 1939 года он послал Берии три вида шифров, которыми пользовалась японская армия.

Пункты связи Коминтерна использовали при необходимости «соседи» — Разведывательное управление Генштаба РККА и Разведывательный отдел Главного управления госбезопасности НКВД СССР (внешняя разведка). Чаще же бывало наоборот — секретная информация из-за рубежа поступала в ИККИ через эти службы. Особенно тесно сотрудничал Димитров с руководителем внешней разведки, старшим майором госбезопасности (впоследствии генерал-лейтенантом) Павлом Михайловичем Фитиным.

Разные источники сигнализировали в службу связи ИККИ о предполагаемых сроках нападения Германии на Советский Союз и о местах сосредоточения войск вторжения. Две шифровки прислал Вальтер. В одной говорилось: «В связи с подготовкой нападения на СССР немцы берут русских белогвардейцев в Югославии в армию как инструкторов и организуют из них отряды парашютистов и диверсантов», в другой: «По достоверным сведениям, шеф гестапо в Загребе Ф. Отто заявил друзьям, что Германия усиленно готовит нападение на СССР».

Бои на реке Халхин-Гол в Монголии и у озера Хасан на советской территории подтвердили важную роль национального фронта в Китае. В декабре 1939 года член Политбюро ЦК КПК Чжоу Эньлай представил в ИККИ обширный доклад, в котором было освещено внутреннее и внешнее положение Китая, проанализированы состояние единого антияпонского фронта, взаимоотношения между Гоминьданом и КПК и другие вопросы. Докладчик отметил, что партия организационно окрепла и стала важным политическим фактором в стране, её численность за два года увеличилась в семь раз, достигнув почти полумиллиона человек. Примерно в такой же пропорции выросли 8-я и 4-я армии, расширяется партизанское движение, создаются опорные базы, новые органы власти и массовые организации.

Доклад китайского представителя на заседании Президиума ИККИ и последующая дискуссия заняли несколько дней. Резюме доклада Чжоу Эньлая Димитров направил Сталину, Молотову и Ворошилову с пояснением, что ЦК Китайской компартии хотел бы получить советы по выдвинутым вопросам. Кроме того, Димитров попросил Сталина принять Чжоу Эньлая перед его отъездом на родину. Однако Сталин не смог ни прочесть присланные документы, ни принять китайского гостя по причине занятости. Возможно, однако, он просто не увидел надобности обращаться к теме, в которой не предвиделось никаких поворотов. «Решайте сами, — сообщил Сталин Димитрову по телефону 25 февраля 1940 года. — Помощь дадим». Имелась в виду сумма потребных на 1940 год партийных и военных расходов, которая составила, по расчётам Чжоу Эньлая, 350 тысяч американских долларов. Сталин распорядился выдать 300 тысяч.

По докладу Чжоу Эньлая Президиум ИККИ принял пять документов. Политическая линия партии по отношению к Гоминьдану осталась прежней: руководствуясь интересами антияпонской борьбы, стремиться к мирному урегулированию спорных вопросов. Документы не имели характера директивы, что видно из телеграммы, направленной Димитровым 17 марта 1940 года Мао Цзэдуну: «Чжоу Эньлай информирует вас лично обо всём, что мы обсуждали и согласовали по китайским делам. Нужно всё это серьезно рассмотреть и совершенно самостоятельно принять окончательные решения. В случае несогласия с нами по некоторым вопросам просьба срочно и мотивированно осведомить нас об этом» {228} .

Из Яньани приходили сообщения о действиях партии и вооружённых сил, просьбы проконсультировать по той или иной проблеме. Согласовывались сроки и маршруты поставки вооружения и материалов, вопросы связи, радиопропаганды, курьерской службы, подготовки кадров, передачи финансовых средств. Многие китайские шифровки содержали ценную военно-политическую информацию, полученную от непосредственных участников событий. По распоряжению Димитрова копии таких сообщений уходили в Кремль или Наркомат обороны. Одним словом, шла обычная интенсивная работа.

Но в конце года в радиограммах ЦК КПК снова появились тревожные сигналы. «Чан Кайши в последнее время инспирирует широкую антикоммунистическую кампанию, чтобы очистить путь для непосредственной капитуляции перед Японией», — резюмировал Мао Цзэдун многочисленные факты нападений правительственных войск на подразделения Красной армии. В ответ китайские товарищи намеревались предпринять контрнаступление, «чтобы разбить карательные войска и укреплённые зоны Чан Кайши».

Было очевидно, что подобная авантюра вызовет крах антияпонского фронта. Димитров встревожился. По его инициативе состоялось обсуждение положения в Китае на совещании у наркома обороны С. К. Тимошенко [82]с участием начальника Генерального штаба РККА К. А. Мерецкова и начальника Главного разведывательного управления РККА Ф. И. Голикова. На основе рекомендаций совещания и анализа полученной по различным каналам информации в ИККИ был подготовлен развёрнутый ответ на письмо Мао Цзэдуна. Димитров привёл в нем убедительные аргументы против поспешных действий. ЦК КПК было рекомендовано всячески маневрировать и торговаться с Чан Кайши, стараться выиграть как можно больше времени и ни в коем случае не начинать первыми военное наступление. Через неделю Мао Цзэдун сообщил Димитрову: «Ваша телеграмма получена». Конфликт пошел на спад.