Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Но в Циммервальде были выдвинуты и более радикальные проекты резолюции и манифеста. Группа делегатов во главе с Лениным настаивала на решительном разрыве с большинством II Интернационала и на лозунге превращения империалистической войны в войну гражданскую, считая, что прочный мир может обеспечить только социальная революция. Познакомившись и поговорив с Лениным, Коларов понял, что собеседник неплохо осведомлён о работе болгарских тесняков (не зря Буачидзе в подробностях вникал в их дела). Но к группе, получившей название Циммервальдская левая, Коларов не присоединился. Позднее он рассказывал, что перед отъездом на конференцию получил напутствие Димитра Благоева: «Ты должен придерживаться решений II Балканской социал-демократической конференции». Благоев не видел условий для социалистической революции в Болгарии и не считал вопрос взятия власти и установления диктатуры пролетариата актуальным для партии. Он полагал, что «у Ленина присутствуют некоторые элементы бланкизма» [19]. Поэтому Коларов и проголосовал за общую резолюцию, а не за резолюцию ленинской группы.

Итак, относительно спокойный период развития социал-демократии безвозвратно ушёл в прошлое. Произошло крушение прежних кумиров — Плеханова, Каутского, Адлера, Теда; радикальные элементы объединялись и выдвигали новые идеи. Об этом свидетельствовала и брошюра Г. Е. Зиновьева и В. И. Ленина «Социализм и война» [20]. Возможно, брошюру, вышедшую на русском языке накануне Циммервальдской конференции, привёз в Софию и передал Димитрову Васил Коларов. Судя по многочисленным пометкам и подчёркиваниям, этот важный политический документ Георгий тщательно проработал [21]. Ему показалось, что политическая линия большевиков близка к линии БРСДП(т. с.): в брошюре были трижды упомянуты «болгарские товарищи» — тесные социалисты, порвавшие с оппортунистами и не запятнавшие себя соглашательством с правительством.

Новым и необычным оказался в работе «Социализм и война» большевистский лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую. Лозунг разъяснялся следующим образом: «Реакционный характер этой войны, бесстыдная ложь буржуазии всех стран, прикрывающей свои грабительские цели „национальной“ идеологией, всё это на почве объективно-революционной ситуации неминуемо создаёт революционные настроения в массах. Наш долг — помочь осознать эти настроения, углубить и оформить их. Эту задачу правильно выражает лишь лозунг превращения империалистской войны в войну гражданскую, и всякая последовательная классовая борьба во время войны, всякая серьёзно проводимая тактика „массовых действий“ неминуемо ведёт к этому. Нельзя знать, в связи с 1-ой или 2-ой империалистской войной великих держав, во время неё или после неё возгорится сильное революционное движение, но во всяком случае наш безусловный долг систематически и неуклонно работать именно в этом направлении» {31} .

Беспощадным откровением прозвучало в брошюре рассуждение о цене революции, которая не имеет права считаться с бедствиями, неизбежно её сопровождающими. Сказано было так: «Например, в революционных войнах Франции был элемент грабежа и завоевания чужих земель французами, но это нисколько не меняет основного исторического значения этих войн, которые разрушали и потрясали феодализм и абсолютизм всей старой, крепостнической Европы» {32} .

Это рассуждение словно предваряет и морально оправдывает те жертвы, которыми будут сопровождаться революционные войны и восстания XX века.

Будучи членом совета Софийской общины (муниципальным советником), Димитров занимался самыми насущными вопросами — снабжением столицы хлебом, помощью беженцам и многодетным семьям, обеспечением бездомных жильём, улучшением условий труда на предприятиях. Лишённая внешних эффектов работа в совете выполнялась им с тем же тщанием и с той же энергией, что и любая другая. Большинство его предложений, правда, отвергалось или замалчивалось, но кое-какие проекты всё же удавалось провести, и это радовало: ведь он вносил их ради того, чтобы помочь бедствующим горожанам, особенно солдатским семьям, оставшимся без кормильца.

Записи в блокноте Георгия Димитрова, датированном июнем 1916 — ноябрём 1917 года, скупыми штрихами рисуют картину времени:

«Урожай 1916 г. ниже 1915 г. на 25 %.

В Софии 32 000 семей. 8 вагонов зерна нужно ежедневно.

Шахта „Плакалница“ реквизирована и передана германским военным властям, которые приняли на себя все долги компании.

В бюджетной комиссии рассматривается проект бюджета торговли и труда. М-р Бакалов заявляет, что пр-во готово уступить банковскому консорциуму шахту в Пернике, так как договор о займе считается исполненным со стороны банков.

Военные расходы.

По подсчётам герм, публициста Landau (Ландау) в „Rh. Westf. Zeitung“, общие денежные расходы на войну в начале 1917 года таковы:

1. В день — 323 548 740 мк.

2. В час — 13 481 197 мк.

3. В минуту — 224 687 мк.

4. В секунду — 3745 мк.

Обесценение денег.

1. Французская валюта обесценена на 15–16%

2. Английская валюта — 3–4%

3. Рубль — 62%

4. Итальянская лира — 35%

5. Германская марка — 45%

6. Австрийская крона — 56%

7. Болгарский лев в сравнении со швейц. франком — 60 %. („Народ“, 20.IV.1917)

Лагерь военнопленных. 5–6 тысяч сербских и румынских пленников. Ежедневно умирает по 10–15 и более. Настоящее кладбище.

Из 9 дивизии сообщают:

— Ротным командирам приказано следить, если заметят в роте неблагонадёжных солдат, сообщать по начальству.

— Еженедельно предоставляют отпуска по крайней мере десятку солдат, преимущественно крестьян. Они привозят из своих сёл продовольствие для себя и для др. солдат и тем самым пополняют рацион. Этими продуктами селяне торгуют на фронте» {33} .

Банкротство цивилизации, построенной на эксплуатации человека человеком и на безудержном извлечении наживы, представлялось Георгию полным и окончательным. Кризис охватил всё общество — экономику, политику, мораль. На всём лежала печать распада, вырождения.

Надежды на мирное сотрудничество государств и народов, о котором так много говорилось на конференциях балканских социал-демократов, улетучились. Карта Европы, начертанная остриём штыка, вновь перекраивалась штыком. Провозглашённый «принцип национальности и права малых народов на своё существование» сгорел в огне войны. Об этом Димитров писал в статье «Принцип национальности», опубликованной в «Работнически вестнике» в январе 1917 года. Помимо этой, газета напечатала ещё три его статьи по национальному вопросу — «Демократические принципы», «Социализм и национальность» и «За свободу народов!» Все они не были подписаны обычными инициалами «Г. Д.». Судя по сохранившимся подготовительным материалам, Димитров собирался написать большую работу по национальному вопросу. Он начал с тщательного изучения и конспектирования источников, среди которых были не только теоретические исследования, но и статистические сборники, отчёты по вопросам колониальной экономики и политики европейских держав. Однако вал событий на полях сражений, в правительственных дворцах и рабочих кварталах нарастал и требовал всё больше внимания, и он передал фрагменты будущей книги в «Работнически вестник» {34} .