Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

В двадцатых числах сентября переписка постепенно возвращается в прежнее русло, домашние новости начинают перемежаться сообщениями о политических событиях. А политическая ситуация в Болгарии день ото дня обострялась. «Из-за происходящих событий в стране объявлено военное положение», — сообщила Люба 22 сентября. Она имела в виду массированное наступление войск Антанты на Салоникском фронте. Болгарская армия после недолгого сопротивления не выдержала натиска и покатилась назад. Озлобленные солдаты, брошенные на произвол судьбы, захватили штаб-квартиру действующей армии и двинулись на столицу с кличем «На штык виновников погрома!» По Софии поползли слухи о том, что число повстанцев с каждым днём растёт, что они избрали солдатские комитеты и организуются в колонны. Повстанцев уже окрестили большевиками.

Чтобы нейтрализовать вооружённую стихию и начать переговоры с Антантой о перемирии, царь приказал освободить из тюрьмы Александра Стамболийского и Райко Даскалова и направить их к бунтующим солдатам. Подоплёка этого вынужденного шага была очевидной. Наивная вера в грядущее благоденствие простого трудового человека в идеальном крестьянском государстве, которой были пронизаны речи Стамболийского, завербовала в число его поклонников сотни тысяч сельских жителей, а ведь именно крестьяне составляли подавляющее большинство солдатской массы. Их покоряло в нём буквально всё — простота и искренность, прямота и смелость, мощная фигура, зычный голос.

Димитрову была хорошо знакома социально-политическая программа БЗНС, фактически сформулированная Стамболийским в книге «Политические партии или сословные организации?», вышедшей в 1909 году. Уже в публицистически заострённом названии была выражена суть идеологии союза. Партии, по утверждению Стамболийского, «превращаются в сборища, вредные для новой жизни», люди должны их покинуть и составить свои сословные организации на базе единства материальных интересов, что приведёт к естественному обновлению общества. В таком случае основой общественного устройства Болгарии станет крестьянское сословие — самое многочисленное и самое здоровое нравственно и физически, а экономика будет опираться на мелкую частную собственность и кооперацию. Труд должен быть провозглашён верховным принципом в новом государстве, в котором не будет классового неравенства и классовой борьбы, не будет миллионеров и паразитов, а будут только люди, живущие своим трудом. В концепции самостоятельной крестьянской власти Стамболийский отводил наёмным рабочим, не обладающим никакой собственностью, второстепенную роль. Он не считал их силой, способной переустроить жизнь страны на справедливых началах. Город виделся идеологам БЗНС скопищем зла, где обитают богачи, ростовщики и другие эксплуататоры, грабящие деревню.

Георгий Димитров, как и всё партийное руководство, скептически относился к сословной идеологии и политической программе Земледельческого союза. Тесняки считали лидеров союза мелкобуржуазными политическими деятелями, далёкими от марксистского понимания общественного развития. И хотя нередко позиции тесных социалистов и земледельцев по отношению к монархии и войне, национальному вопросу и другим темам совпадали или были близки, ни те, ни другие не могли решиться на полноценное политическое сотрудничество.

«Я лично знаю очень хорошо незабвенного Стамболийского, — скажет Георгий Димитров много лет спустя в речи на съезде БЗНС. — Я сидел долгое время вместе с ним во время Первой мировой войны в Центральной тюрьме, куда мы были брошены, — он вместе с другими деятелями Земледельческого союза — и я с моими политическими друзьями — тесными социалистами, потому что мы были против антинародной политики Фердинанда» {36} . Возможно, маршруты их прогулок в тюремном дворе пересекались и совпадали. А о чём могли разговаривать два политических деятеля, как не о текущей политике?..

Их сближению могло бы способствовать глубокое понимание народной жизни. Тот и другой были выходцами из низов — один вырос в семье мелкого городского ремесленника, другой — в бедном крестьянском семействе. Тот и другой пользовались безусловным доверием людей труда и сходились в том, что существующее общество должно быть перестроено на справедливых началах. Вот только понимание справедливости и путей её достижения было у них разным…

Перед отъездом к бунтующим солдатам Александр Стамболийский встретился с Димитром Благоевым и предложил партии тесных социалистов поддержать восстание, чтобы объединёнными усилиями свергнуть монархический режим и провозгласить демократическую республику. Он даже заявил о готовности принять политическую программу БРСДП(т. с.), если оттуда будет исключено положение об экспроприации крестьянской частной собственности. ЦК, находясь в плену старой марксистской заповеди о самостоятельной классовой борьбе пролетариата, ответил на это предложение отказом. Таким образом, партийное руководство во главе с Благоевым не сумело воспользоваться сложившейся в Болгарии революционной ситуацией, требовавшей немедленного и нестандартного решения.

Вспоминая впоследствии об этих днях, Благоев объяснил свою позицию тем, что у него не сложилось впечатление о существовании у лидера земледельцев определённого плана действий: «Стамболийский о „революции“ мне не говорил и никакой помощи не просил для этой неизвестной „революции“. Такова истина». Это объяснение похоже на попытку задним числом оправдаться перед историей.

По-иному оценивал ситуацию с предложением Стамболийского Басил Коларов. «Уверен, что мы могли бы поднять широкое народное восстание и установить демократическую республику, — вспоминал он спустя много лет. — Была полная возможность. Но наша доктринёрская позиция не позволила нам это понять, и, провозглашая революционные лозунги, мы оказались в хвосте событий» {37} .

А Стамболийского и Даскалова подхватила стихия бунта. Вместо того чтобы утихомирить восставших, они призвали их свергнуть Фердинанда и установить в Болгарии республику, чтобы начать мирные переговоры с Антантой. К 26 сентября в лагере восставших солдат, что раскинулся близ Радомира, собралось около 15 тысяч человек. 27 сентября здесь была наспех провозглашена республика во главе с председателем временного правительства Александром Стамболийским и главнокомандующим Райко Даскаловым.

«Радомирская республика» просуществовала несколько дней. Восстание было разгромлено у самых стен столицы правительственными силами с помощью германской дивизии. Повстанцев ждала суровая участь: одни погибли, другие были казнены, третьи осуждены военно-полевым судом на тюремное заключение. Число жертв достоверно неизвестно, называются разные цифры — до трёх тысяч человек.