Жизнь и смерть в аушвицком аду

Кроме того, стало ясно: речь в рукописи идет о евреях из Салоник, а имя писавшего — Марсель Наджари. Когда Алексиу позвонил в Еврейскую общину Салоник, сразу выяснилось, что там прекрасно знают о существовании Розы и Нелли, жены и дочери Марселя Наджари. Нелли училась в Технионе в Хайфе. Так, что разыскать Розу, вдову Марселя Наджари-Йозеф, к этому моменту перебравшуюся в Париж, было несложно.

Сама эта новость не могла не взволновать ее. 7 марта 1982 года она обратилась в Освенцимский музей с просьбой прислать ей оригинал. В ответ ей выслали перевод, фотокопию рукописи и, как сообщает Элен Элегмиту, автор предисловия к книге Марселя Наджари «Хроника 1941–1945», сам термос и кожаную сумку, в которых была найдена рукопись. Последние сведения, впрочем, неверны: ничего такого Музей в семью не передавал [1066].

Итак, в начале весны 1982 года перевод Т. Алексиу, а возможно и фотокопия оригинала рукописи Наджари, оказались в руках семьи. Уже 22 апреля состоялась первая публикация того немногого, что удалось разобрать, — в греческой газете «Risospasti» [1067]. Вторая — и уже книжная — публикация вышла по-гречески в 1991 году, в составе упомянутой «Хроники 1941–1945».

Своеобразна у рукописи Наджари и издательская траектория. Если большинство текстов членов зондеркоммандо впервые появлялись по-польски или на идише (если они были написаны на идише), то рукопись Наджари впервые была опубликована на родине автора и на языке оригинала — по-гречески.

Первая публикация на иностранном яыке состоялась в 1996 году по-немецки — в сборнике материалов о зондеркоммандо [1068], в 1999 году тот же текст вышел по-итальянски. А в первой половине 2010-х гг. — три публикации по-русски: сначала в газете «Еврейское слово» (Москва, 2012), а затем в моей книге «Свитки из пепла», первое издание которой вышло в Ростове-на-Дону в 2013, а второе — в Москве, в 2015 году.

Книга 2015 года завершалась пассажем:

«…Не исключено и некоторое приращение прочитанного — с помощью современных технологий и технических средств, применяемых, например, в криминалистике. Их грамотное и осторожное приложение к рукописям зондеркоммандовцев позволило бы впервые прочитать те места, что до сих пор не поддавались расшифровке. Или, по крайней мере, существенную их часть» [1069]

И случилось поистине чудо! В конце зимы 2015 года — в порядке отклика на одну из радиопередач о рукописях членов зондеркоммандо (кажется, по «Радио Свобода»), которую я закончил примерно тем же, что сейчас процитировал) я получил электронное письмо из Тулы, от Александра Борисовича Никитяева, молодого компьютерного энтузиаста, с радостью почуявшего в сформулированнной мной задаче аккурат такую нишу и сферу приложения своей компьютерной креативности.

В результате объединения наших компетенций и наших усилий мы постепенно вышли на то, что удалось заново обработать сканы рукописи Марселу Наджари таким образом, что вместо 10 % прочитанности его текста мы получили 90 %! На это ушло больше года, но я не буду здесь долго рассказывать ни о том, как постепенно — шаг за шагом — мы к этому шли, ни о той технологии, которую мы на этом ходу нащупывали и использовали [1070].

Главное тут — сам полученный результат: обновленный текст Марселя Наджари, не только извлеченный на свет из материальных земли и пепла под крематорием и газовой камерой, но и соткавшийся в буквы и слова из дигитального, сканистого пепла. Напрашивались и публикация текста, и статья о технологии, да что там — напрашивалась целая книга, в конце концов, если вспомнить о воспоминаниях Наджари 1991 года!

Но у всей этой большой цепи недоставало еще одного определяющего звена, соединяющего наши с Никитяевым достижения с родимой средой самого Наджари — с его Элладой, с греческим языком, может быть, с греческим еврейством. Ведь мы даже не знали и не понимали, что там написано, в этом проступившием вдруг из сырости и темноты тексте!

Очень скоро, однако, нашлось и это «звено»! Им с радостью стал Яннис Каррас, греческий историк, гражданин Англии, живущий и работающий во Фрайбурге и женатый на русской женщине. Когда я показал ему «новый» текст Наджари, он аж присвистнул — и уже вскоре я держал в руках сделанный им перевод на английский язык [1071]и мог прочесть и оценить все то новое, что собою и с собою принес этот текст.

В голове Янниса сразу же созрел главный план — план книги Наджари на греческом языке. И дальше действовал уже он, сплетая разные нити — спонсоры, издатели, историки — воедино. После чего к эстафете этого плетения, взяв на себя миссию внутригреческого организатора и коммуникатора, присоеинился Георгос Антониу, историк и специалист по иудаике из Салоникского университета. Организовав оба больших события, состоявшиеся в Салониках, — вечер в Музее античности 22 апреля, с сообщениями Павла Поляна, Франгиски Аматсупулу и Нелли Наджари, и церемонию 23 апреля в Салоникской синагоге, собравшей не только евреев, но и всю местную элиту — от бургомистра города до православного архиепископа — и прессу. Вслед за выступлениями вице-президента общины Лари Сефиха, хора и Франгиски Аматсупулу и при свете семи свечей, зажженных пережившими Холокост стариками, их детьми, внуками и правнуками («Моя месть Гитлеру!», — улыбнувшись, сказала одна из прабабушек) — Якоб Бен-Майор, член совета общины и историк, впервые публично прочел новооткрытый текст Марселя Наджари. Мировая премьера, так сказать! Голос чтеца дрожал, и в ответ волновался и смахивал слезы весь зал, захваченный этой необычной, только что сообща сотворенной мистерией…

В тот же день за чашкой турецкого кофе в близлежащем греческом кафе собрались все участники этого проекта и обсудили все необходимые шаги и график их выполнения. В частности, наметили и даты публикации греческого издания книги — начало октября 2017 года: к годовщине восстания в Аушвице.

На это же время планировался выход двух моих публикаций текста 1944 года как минимум на двух еще языках — на немецком (в ежеквартальнике Института новейшей истории в Мюнхене) [1072]и на русском (в «Новой газете») [1073]. Обе публикации увидели свет вовремя и практически одновременно, причем первая породила поистине всемирное эхо — в виде десятков дайджестов и интервью на многих языках мира [1074].

Переводчиком с греческого оригинала на немецкий язык стал Нильс Кадритцке, а переводчиком на русский — в опоре на перевод Н. Кадритцке [1075], а также на английский перевод, с самого начала сделанный Я. Каррасом — стал я сам. Если немецкий перевод опубликован строго научно — каждый лист оригинала дан по отдельности, то в русской газетной и журнальной [1076]публикациях эта разбивка опущена.