Томас Фогель - Падение СССР. Что стало с бывшими союзными республиками

При всем этом выход трех Прибалтийских республик из советского экономического пространства в 90-е годы был связан с большими трудностями. Латвии, Литве и Эстонии пришлось пережить процесс глубокой экономической трансформации. Зависимость от российских заказов была высокой, хотя потерянные рынки сбыта находились не только в России, но и по всему СНГ. Промышленность в трех Прибалтийских республиках рухнула. В первые годы после обретения независимости спад реального ВВП достиг двухзначной величины [69]. На этом фоне страны Прибалтики должны были как можно быстрее переориентироваться с Востока на Запад. Для того, чтобы стать конкурентоспособными, правительство отказалось поддерживать нерентабельную тяжелую промышленность. Другие же отрасли, такие как деревообработка или производство телекоммуникационной техники, наоборот, стали быстро развиваться в результате реформ [70]. Сельское хозяйство в Прибалтике традиционно составляло незначительную часть ВВП, и по сравнению с другими бывшими союзными республиками в нем была задействована относительно небольшая в процентном отношении часть трудоспособного населения. Поэтому стало возможно быстрое и менее болезненное фокусирование на развитии суливших быстрый успех сфер потребления и обслуживания [71]. Уже в середине 90-х годов Прибалтийские республики вновь смогли показать положительные темпы роста экономики. Даже серьезный экономический кризис в России в 1998–1999 годах лишь в незначительной мере затормозил рост их экономики. Страны ЕС одна за другой становились главными торговыми партнерами Прибалтики. Немецкий еженедельный журнал Spiegel восторгался: «Эстония, Латвия и Литва за прошедшие годы сумели не только кардинально перестроить свои государства, но и превратить свою пришедшую в негодность плановую экономику в очень гибкую и высококонъюнктурную» и в подражании термину «азиатские тигры» назвал их «маленькими тиграми» [72]. Рост экономики в Прибалтике в период между 2001 и 2007 годом, показатели которого составляли в среднем от 7 до 8 % [73], затмевал существующие проблемы.

Однако вместе с мировым экономическим кризисом 2008 года пришла катастрофа. Воодушевленные и подогреваемые похвалой Запада по поводу экономического расцвета Прибалтийские государства долгое время жили не по средствам. Прежде всего было переоценено положение в Латвии и Литве. Уровень коррупции был выше, чем в советский период. От нее пострадали в первую очередь государственное и муниципальное управление, сфера образования и здравоохранения — сильнее всего это ударило по Литве и Латвии. Согласно отчету «Индекс восприятия коррупции» организации Transparency International , Литва в 2008 году была на 58-м, а Латвия на 52-м месте из 180. Эстония заняла 27-е место [74]. Но с тех пор эти страны смогли добиться определенных успехов в борьбе с коррупцией. В 2018 году Литва уже была на 38-м, Латвия на 41-м месте, а Эстонии даже удалось занять 18-ю строчку рейтинга. (Для сравнения: Германия занимает там 11-е место [75].) Увеличилась диспропорция между бедными и богатыми. И без того состоятельные бывшие функционеры Компартии, получив после обретения независимости доступ к государственному имуществу, благодаря ведению нечестного бизнеса стали олигархами.

В 2008–2009 годах стало очевидно, что «балтийские тигры» оказались уязвимыми. Уровень ВВП трех стран заметно понизился, а инфляция взлетела до небес. «В Прибалтике подтверждаются самые худшие опасения» [76]— под таким заголовком в 2009 году вышла швейцарская газета Neue Zürcher Zeitung . Отток вложений иностранного капитала привел чуть ли не к государственному банкротству Латвии и Литвы. Экономический спад охватил и социальную систему. Десятки тысяч людей вышли на улицы и стали протестовать против фискальной политики своих правительств. В развитие трех Прибалтийских республик в предыдущие годы было вложено в общей сложности 40 млрд евро — в первую очередь шведскими банками [77]. Люди достаточно беззаботно наслаждались экономическим подъемом. Наконец наступило похмелье. Сильно урезанные пенсии заставили пенсионеров просить милостыню на рынках. Потери же спекулянтов, наоборот, были социализированы. Молодые специалисты все чаще стали уезжать за рубеж. Таким капитализм люди себе не представляли.

Однако жесткие меры правительств в целях экономии принесли в конце концов свои плоды. Прибалтийским республикам, хотя и в различной степени, все же удалось восстановиться. Несмотря на финансовый кризис, который в скором времени увеличился до кризиса, связанного с евро, Эстония 1 января 2011 года ввела в обращение единую европейскую валюту. Страна выполнила все Маастрихтские критерии относительно ее введения. В 2014 году за ней последовала Латвия, а с начала 2015 года евро стал официальной валютой и в Литве. Во время введения евро в Эстонии бывший комиссар по экономике и монетарным делам ЕС Олли Рен сказал, что данная валюта принесет экономике стабильность и благополучие [78].

Это пророчество действительно сбылось: с введения новой валюты и до сих пор все три балтийских государства демонстрируют стабильный экономический рост в диапазоне от почти 2 до почти 5 % [79]. Сохранится ли эта положительная тенденция и в будущем, неясно. Многие прибалты первоначально скептично относились к новой валюте. В ходе опроса почти перед самым введением евро почти половина граждан Литвы высказалась против этого шага. В их отношении мало что изменилось и два года спустя. По данным опроса Flash Eurobarometer , проведенного в октябре 2017 года, почти половина литовцев считала, что введение евро не пойдет их стране на пользу [80]. Они опасались, что с введением евро произойдет повышение цен. По сравнению со странами Западной Европы средняя заработная плата в странах Прибалтики низкая, что может привести к повторной волне эмиграции. С позиций сегодняшнего дня можно сказать, что опасения критиков были оправданны. Цены выросли, но вместе с ними серьезно выросли и зарплаты, компенсировав рост стоимости жизни. Впрочем, это все равно не смогло предотвратить отток населения в более богатые страны ЕС.

Начиная с 1990 года 10 % жителей Прибалтийских республик покинули родные страны [81]. Кроме того, экономическое будущее трех членов еврозоны зависит не только от них самих. В 2015 году, когда долговой кризис одного из евро-государств — Греции — угрожал молниеносно разрастись до кризиса всей Европы, стало очевидно, что, возможно, европейская валюта уязвима так же, как некогда часто восхвалявшиеся «балтийские тигры». Последствия кризиса не преодолены до сих пор, и экономические перспективы всех трех балтийских государств выглядят в обозримом будущем не столь впечатляющими, как хотелось бы большинству их жителей.