Томас Фогель - Падение СССР. Что стало с бывшими союзными республиками

2003 год был отмечен как год достижения высшей точки сближения Европы и России. На встрече в верхах России и ЕС в Риме была разработана программа общего экономического пространства. Это было что-то вроде помолвки, которая так и не дошла до свадьбы. Этому способствовало множество факторов.

Соединенные Штаты, в той или иной степени параллельно с европейцами, с 2000 года пытались добиться увеличения своего влияния на регионы различных государств СНГ, оказывая в том числе поддержку оппозиционным силам. Кроме того, США планировали создать систему противоракетной обороны в Польше и Чешской республике, а стало быть, на самом пороге Российской Федерации. Бывшим советским республикам Грузии и Украине американцы дали надежду быть принятыми в НАТО. В некоторых постсоветских странах дошло до «цветных революций», которые очень напугали российское руководство. Внутриполитическая ситуация в России ужесточилась. Русские почувствовали себя словно «зажатыми в тисках» [121].

Во время Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году Путин открыто негодовал по поводу такого развития ситуации и создал предпосылки для крупного скандала. «И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? — вопрошал он. — Где теперь эти заявления? <���…> Камни и бетонные блоки Берлинской стены давно разошлись на сувениры. Но нельзя забывать, что ее падение стало возможным и благодаря историческому выбору, в том числе нашего народа — народа России, <���…>» [122]. Путин вновь потребовал обновления «всей архитектуры глобальной безопасности» [123].

В то время я работал корреспондентом Швейцарского телевидения в Германии. Таких вразумительных слов на Западе давно не было слышно. «Путин шокирует Европу», — прокомментировал я в вечерней программе Tagesschau [124]. Мой друг и соавтор книги Томас Кунце, который к тому времени отвечал за германскую внешнюю политику в рамках работы в Фонде Конрада Аденауэра в России, был свидетелем того, как высказывания Путина встретили в Германии и Европе большое одобрение, выражавшееся по секрету.

И все же в восприятии России Западом мало что изменилось. С 2004 года существует программа ЕС «Европейская политика соседства» (ЕПС), которая ориентирована на Украину, Беларусь, Молдову, а также на республики Закавказья — Грузию, Армению и Азербайджан. Целью программы является создание Евросоюзом «кольца стабильных и дружественных государств». Россия при этом чувствовала себя деградировавшей до уровня «младшего партнера» и не стала принимать в ней участия. Программа ЕПС была доработана и с 2009 года обозначается как Восточное партнерство. Изоляция России продолжилась. Сроки партнерского соглашения, которое в 1997 году ЕС заключил с Россией, истекли в 2007 году. Продление соглашения было с тех пор отложено в долгий ящик. Хорст Тельчик, который в должности советника Гельмута Коля по вопросам внешней политики и безопасности был одним из ведущих участников переговоров с Советским Союзом по вопросам объединения Германии, в 2014 году сказал: «ЕС мог бы параллельно разработать и новое партнерское соглашение с Россией. <���…> Возможности для соглашений с Россией безграничны. Дилетантизм европейцев является вопиющим» [125].

Обращение европейцев с Россией стало сугубо нравоучительным. То и дело внимание нарочито акцентируется на вопросах защиты прав человека. К Китаю же, где ситуация с соблюдением прав человека выглядит критичнее, применяется другая риторика. Как мы видим, здесь как европейские государства, так и США руководствуются политическим реализмом. Уже много лет Россия осуждает «двойные стандарты» Запада.

Президент Дмитрий Медведев в 2008 году попытался связать свое выступление в Берлине с речью Путина в 2001 году. «В результате окончания холодной войны возникли условия для налаживания подлинно равноправного сотрудничества между Россией, Евросоюзом и Северной Америкой как тремя ветвями европейской цивилизации. Я убежден, что атлантизм как единственный принцип исторически изжил себя — теперь речь должна идти о единстве всего евроатлантического пространства: от Ванкувера до Владивостока» [126]. Его слова не были восприняты как призыв. У США, а также у восточноевропейских государств — участников ЕС, таких как Польша, Латвия, Литва и Эстония, не было интереса к созданию новых партнерских структур с Россией. США оставались под влиянием рефлексов холодной войны, а в Восточной Европе помнили советское давление. Таким образом, ЕС и Россия двигались, спотыкаясь, от одного кризиса к другому. Для создания «общеевропейского дома» не хватало эмпатии и умения чувствовать и обходиться друг с другом. Условным апофеозом взаимной отчужденности стал кризис на Украине. Однако после его начала ЕС начал понимать, что интеграция государств Восточного партнерства не должна осуществляться незамедлительно. На саммите ЕС в Риге в 2015 году надежды кандидатов поубавились. Перед саммитом федеральный канцлер Германии Ангела Меркель заявила: «Мы не должны давать напрасные надежды, которые не сможем выполнить. Сотрудничество ЕС с Украиной и пятью другими постсоветскими республиками не является “инструментом политики расширения ЕС”» [127].

Европейцы и американцы охотнее всего хотели бы видеть Россию в качестве партнера, которому отведено место на дальнем конце стола — и Путин это понял, запустив собственные проекты в рамках Содружества.

В 2005 году мы познакомились в Москве с Дмитрием Рогозиным — бывшим председателем партии «Родина», только что попавшим в немилость Кремля, который впоследствии вновь помирился с Путиным и стал вице-премьером по вопросам военно-промышленного комплекса, а затем руководителем Роскосмоса. Рогозин сожалел о том, что НАТО ни разу не спросила Россию, какую стратегию следует применить в войне с Афганистаном, учитывая ее горький опыт 1980-х годов. В России и без того преобладает мнение, что НАТО не проявляет серьезного интереса к сотрудничеству с ней. Хотя с 2002 года существует Совет Россия — НАТО, в период двух самых опасных кризисов в западных отношениях с Россией — военный конфликт с Грузией в 2008 году и украинский кризис — страны НАТО приостанавливали его работу.

Между тем Россия сосредоточила свое внимание на Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), которая часто обозначается как «восточная НАТО». ОДКБ была основана в 1992 году, вскоре после распада Советского Союза. Россия, Беларусь, Армения, Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан и Таджикистан договорились в свое время о военно-политическом сотрудничестве [128].

Доминирующую роль в ОДКБ играет Россия. Совместно с Китаем она также занимает ведущие позиции в созданной в 2001 году Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) [129]. Наряду с Россией и Китаем членами ШОС являются среднеазиатские республики бывшего СССР (кроме Туркменистана), а с 2015 года — также Индия и Пакистан. Иран, Афганистан, Монголия и Беларусь имеют статус наблюдателей. В Ташкенте расположен общий антитеррористический центр государств — участников ШОС. Впрочем, сотрудничество проходит не только в рамках борьбы с терроризмом и в сфере политики безопасности, но и в вопросах энергетики и торговли. ШОС, почти незаметно для Запада, превратилась в значимого геополитического игрока [130].