Питер Кенез - Полная история Белого движения

Привлечь внимание рабочих было проще. Агитаторы периодически посещали заводы и выступали с лекциями о зверствах большевиков. Некоторые из более образованных агитаторов понимали, что рабочим было более интересно услышать, как Добровольческая армия планирует решать экономические вопросы, такие как безработица, инфляция и низкая заработная плата; эти темы, однако, не входили в компетенцию ОСВАГа, и лекторы предпочитали их не касаться.

ОСВАГ особенно плохо проявил себя еще в одной из критических областей. Он совершенно не внедрялся на территорию Советской России, а его слабые попытки повлиять на общественное мнение Западной Европы оказались тщетными. Он мало чего достиг среди солдат или на недавно освобожденных территориях, где все зависело от помощи офицеров армии, которые в общем и целом не понимали значимости подобной работы.

Как и в других сферах жизни Добровольческой армии, главной проблемой было координирование работы центральных подразделений и усилий представителей на местах. В условиях Гражданской войны многое зависело от местной инициативы. И хотя люди в Екатеринодаре и Ростове плохо выполняли свои задачи, они почти неизменно оказывались более компетентными, чем те, кто работал вдалеке от штаб-квартиры.

Чтобы оценить проблемы, с которыми приходится сталкиваться местным отделениям, стоит взглянуть на работу одного из них, харьковского. По всей России пропагандисты сталкивались с одними и теми же трудностями. Харьковское отделение, действовавшее в крупнейшем промышленном центре Украины, было в числе самых важных в стране. Оно было организовано вскорости после того, как Добровольческая армия заняла город 25 июня 1919 года. Из Ростова прибыла только малая часть пропагандистов, а основное количество работников надо было набрать в Харькове. Спустя короткое время в отделении работало шестьдесят человек; организаторы взяли всех, кто искал работу. Почти никто из соискателей не имел опыта сходной деятельности. Единственным вмешательством в личные вопросы, которое осуществил Ростов, был приказ уволить всех евреев. Агентство не получило никаких инструкций и печатных материалов. Как следствие психологически самый важный период времени, который непосредственно следовал за освобождением города от Красной армии, был упущен.

Агентство организовало отделы информации, печати, изобразительного искусства, театра и образования. Из них самым важным был отдел информации. У него было две задачи: докладывать в Ростов о настроениях населения и информировать людей о целях и достижениях Добровольческой армии. Те, кто собирал информацию, однако, сообщали только то, что, как они знали, хочет слышать вышестоящее начальство; это вводило штаб-квартиру в заблуждение и причинило больше вреда, чем пользы. Поскольку в агентстве не хватало людей, которые могли писать так, чтобы их тексты воздействовали на население, все, что они делали, не приносило большой пользы. Из-за дефицита бумаги отдел печати едва мог функционировать. За три месяца он выпустил только три короткие брошюры, портреты Деникина, Колчака и Корнилова и несколько воззваний. Также отдел издал две газеты, но их тираж оказался так мал, что их успехи оказались незначительными. Также харьковское агентство организовывало лекции, спектакли, концерты и кинопоказы.

Лидеры агентства понимали, что их главнейшей неудачей была неспособность отправлять компетентных пропагандистов в сельскую местность. Чтобы исправить ситуацию, они создали школу для агитаторов. Из 52 кандидатов школа приняла 26. Но даже успешные кандидаты были необразованными и незнакомыми с деревенской жизнью. Результат их усилий должен был быть мал. Доклад из харьковского центра заключает: «Наша пропаганда попыталась копировать большевиков, но мы не научились от них тому, что было наиболее важным: способности идти в массы».

По всем статьям и согласно всем критериям пропаганда антибольшевистского движения была провалом. Это правда, что усилиям ОСВАГа препятствовали нехватка талантливых работников и скудость технических ресурсов, но настоящий источник неудачи был более глубоким. У лидеров Добровольческой армии не было ясно сформулированных целей; работа агентства пропаганды просто отражала сумятицу и противоречия внутри движения. Действительно, что могут сделать нанятые газетные работники и агитаторы, когда глава армии склонен откладывать принятие противоречивых решений и избегать сложных вопросов? Когда Деникина спросили, за что сражается его армия, он не смог ответить ничего лучше, чем «За Россию». Это вряд ли могло вдохновить.

В действительности само значение пропаганды противоречило представлениям лидеров белых о Гражданской войне. Им было сложно принять, что они живут во время, когда российский народ нельзя полностью исключить из принятия решений, влияющих на будущее страны. Необходимость поддержки общества не вызывала вопросов, однако лидеров белых возмущала необходимость обращаться к народу и объяснять свою политику. Они считали пропаганду чем-то нечистым и бесчестным. Вряд ли удивляет, что ОСВАГ не привлекал лучших людей.

ОСВАГ был одной из наиболее непопулярных структур Добровольческой армии. Те, кому не нравились некоторые аспекты политики армии, — другими словами, подавляющее большинство людей, — ненавидели агентство пропаганды за поддержку этой политики. Хотя это было очевидной неправдой, реакционеры продолжали считать, что в ОСВАГе работают евреи и социалисты. Более обоснованно считать его оплотом реакционеров, даже по сравнению с другими агентствами армии. Монархистам удалось внедриться в некоторые местные отделения, давать работу своим идеологическим сторонникам и часто безнаказанно выражать взгляды, противоречащие официальной политике армии. Особенно ненавидели ОСВАГ казаки: они считали его рупором великорусского национализма и противником местной автономии.

Неловкие усилия, которыми ОСВАГ пытался привлечь рабочих и крестьян, были просто отражением неловкости, с которой лидеры антибольшевистского движения устанавливали контакт с российским народом. И к их великому несчастью, в области пропаганды им приходилось состязаться с мастерами своего дела.

Православная церковь, конечно, не была структурой Добровольческой армии, но ее огромный вклад в антибольшевистское движение не подлежит сомнению. Помимо общего выражения поддержки, у Добровольческой армии не было разработано политики в отношении церкви. В июне 1920 года, когда архиепископ Феофан предложил, чтобы правительство учредило управление церковных дел, консультативный совет Врангеля отклонил это предложение, посчитав, что в этом изменении нет необходимости.