Питер Кенез - Полная история Белого движения

Поскольку подавляющее большинство людей было русскими, украинский национализм не представлял проблемы, и Харьков принял заявление Деникина о «малороссийском народе» без возражений. Представителей Добровольческой армии заботила сила организованного рабочего класса, а не националисты. Но в первые дни даже рабочие абстрагировались от своей враждебности. В их глазах самой положительной чертой нового режима была его возможность обеспечить дешевый хлеб. Непосредственно сразу после прихода войск цена хлеба упала до десяти раз от прежней. В эти воодушевленные первые дни набор рекрутов шел успешно; в первые три дня добровольцами пошли пять тысяч человек. Политическая жизнь в городе также имела многообещающее начало. Городская дума была снова созвана и избрала совет, состоящий из пяти кадетов и одного национал-социалиста. Дума взяла на себя ответственность за реорганизацию экономической жизни не только в городе, но и в губернии.

Разочарование армией началось среди рабочих. Аннулирование советских денег стало для них огромным ударом. Затем они обнаружили, что белые не могут восстановить экономическую жизнь и фабрики стоят без дела. Хотя цены на продовольствие были ниже, чем в Советской России, безработные рабочие едва могли прокормить семьи.

В августе агенты жаловались на общее безразличие. Как выразился один из тех, кто рапортовал скорее из губернии, чем из города: «Среди крестьян отсутствует чувство эмоционального подъема». Он продолжает: «Крестьяне пассивны и не хотят участвовать в борьбе с большевизмом, хотя большевизм чужд их природе. Но они считают казаков «вашими», а не «нашими». Они просто наблюдатели. В некоторых случаях они не реагируют на мобилизацию».

После моментальной вспышки энтузиазма в политической жизни воцарилась апатия. Опытные местные лидеры исчезли в неразберихе, а их место заняли новички, у которых не было сильных местных связей. В то же время из-за трудностей организации сообщения организации, которые действовали в Харькове, имели слабый контакт с общенациональными центрами или партиями. В любом случае, население было явственно незаинтересованным, а «лидеры» действовали в вакууме.

Даже самая активная группировка в Харькове, «Союз возрождения России», которая объединила левых кадетов, социал-революционеров и некоторых меньшевиков, насчитывала двадцать пять человек. «Союз» получал поддержку левой интеллигенции и двух крупнейших газет города, «Новое Слово» и «Южный Край». Он организовывал митинги в поддержку политики армии, а ее поведение было неизменно лояльным. «Всероссийский национальный центр» состоял по большей части из правых кадетов и выражал точку зрения местной буржуазии. Там насчитывалось всего девятнадцать членов. У третьей крупнейшей национальной организации, «Совета государственного объединения России», представителей в Харькове не было.

Двумя месяцами позже агенты сообщали не об апатии, а об открытой враждебности части населения. Крестьяне подпали под влияние анархистов, а их банды угрожали власти белых во всем регионе. Рабочие все чаще бастовали.

Капиталисты спекулировали, скупая советские деньги. По мнению одного из авторов донесений, они целенаправленно провоцировали рабочих на забастовки в надежде, что Добровольческая армия вмешается и запретит профсоюзное движение.

В то время как Добровольческая армия правила большой частью бывшей Российской империи и угрожала Москве, население Харькова потеряло веру в способность белых выжить. Слухи кишели. Некоторые заявляли, что знают, что Деникин планирует назвать Шкуро «диктатором Украины», и поскольку у Шкуро была репутация беззаконного мародера, «новости» порождали страх. Агитаторы большевиков среди рабочих и националисты среди крестьян действовали все более свободно. Где бы власти ни арестовывали провокаторов, их место занимали другие.

Агент Добровольческой армии, некий лейтенант Фёдоров, писал: «Евреи играют самую отрицательную роль. Они распространяют слухи и инсинуации о Добровольческой армии. Надо сказать, что ни один класс, ни одна политическая группировка не отличаются разумным поведением, и никому из них нельзя доверять. В существующей ситуации компромиссов недостаточно, а полумеры бесполезны. Чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер». Лейтенант советовал усилить террор. Харьков вернулся в начальную точку: теперь население было готово приветствовать большевиков как освободителей.

Добровольческая армия удерживала Киев с 31 августа по 16 декабря. Нужда и зверства Чека сплотили население против большевиков. В конце августа хлеб стоил от 120 до 140 рублей за фунт; это означало, что многим он был недоступен. Перед тем как вынужденно отступить, красные ужесточили казни. В день прихода Добровольческой армии население ворвалось в штаб Чека и нашло десятки тел, от которых палачи не успели избавиться.

Во время правления большевиков белые успешно подготовили почву действиями подпольной организации, которая сообщала в штаб о силах и намерениях противника, составляла список сотрудничавших с большевиками и даже выпускала нелегальную газету, печатавшуюся на станке Коммунистической партии. Работа подполья позволила белым немедленно арестовать некоторых из своих врагов. Самой серьезной козырной картой белых был дешевый хлеб: в первые дни сентября он стоил всего 7 рублей за фунт.

Однако Добровольческая армия не осуществила приготовлений по смене городской администрации, и в первые дни царила полная неразбериха. Большевики разрушили все, что могли; они оставили помещения не только без пишущих машинок, но и без столов и стульев. Белые наказывали всех, кто работал с большевиками, не важно, в каких пределах, и в результате для ведения ежедневных дел у них не хватало опытных чиновников. Ожесточенные люди использовали возможность мелочной мести, и от ложных доносов не было защиты. Возможно, хуже всего, что армия не могла гарантировать безопасность населения: вооруженные банды безнаказанно шатались по городу, грабя и убивая. Генерал Бредов, военный командир, не справлялся со своими задачами. Он пытался решить все вопросы самостоятельно, и тысячи людей выстраивались в очередь, ожидая, пока он их примет. Конечно, в этой суматохе ему мало что удавалось сделать.

Политическая жизнь в Киеве была более консервативной, чем в Харькове. Кадеты, несмотря на то что они были скомпрометированы прежним сотрудничеством с гетманом и немцами, в городе преобладали. Их лидер, Григорович-Барский, вернулся с Добровольческой армией и назначил своих последователей на посты в городской администрации.

Важнейший вопрос для Добровольческой армии в Киеве заключался в том, как относиться к украинским националистам. Политическая жизнь была разбита на два лагеря. Хотя умеренные националисты сначала преуменьшали свою приверженность украинскому делу, они приняли обращение Деникина с ужасом и враждебностью. Шульгин и его друзья, с другой стороны, отказались проводить различия между различными нюансами националистов и выступали за непреклонную политику по отношению ко всем ним. Его газета «Киевлянин» была влиятельным органом, который распространял пропаганду ненависти ко всем нерусским.