Питер Кенез - Полная история Белого движения

Генерал от инфантерии Лавр Корнилов

Слово Алексеева имело большой вес в организации, и операция в Смольном не была проведена.

Корнилов настаивал не брать пленных, и Добровольческая армия твердо придерживалась этого в первые месяцы своего существования. Говоря о Красной армии, он сказал: «Не берите в плен этих преступников. Чем больше они будут бояться, тем более великой будет наша победа».

Резко различаясь во взглядах на практическую политику, они имели такое же идеологическое мировоззрение, как и другие политики и генералы. Такое единодушие возникло на основе принятия фундаментальных идей Февральской революции. В то время в России было мало убежденных монархистов, они слишком устали за годы, прожитые в горечи. Оба, и Алексеев и Корнилов, были дискредитированы в глазах монархистов: Алексеев, так как уговорил царя отречься от престола, Корнилов, так как арестовал императорскую семью.

В сложившейся ситуации было бы проще принять первый манифест Добровольческой армии, написанный 9 января. В нем говорилось, что армия будет воевать как против большевиков, так и против немцев. Вот что говорилось в манифесте о целях армии:

«Новая армия будет защищать гражданские свободы, чтобы позволить хозяевам русской земли — русским людям — выражать через выбранное Учредительное собрание свою верховную волю. Все сословия, партии и другие группы населения должны подчиняться этой воле. Армия и все те, кто создал ее, должны безоговорочно подчиняться законной власти, назначенной Учредительным собранием».

Политики Добровольческой армии овладели техникой избегать сомнительных результатов 1917 года под личиной уважения к Учредительному собранию. Подход Временного правительства был аналогичным. Армия должна была твердо придерживаться этого принципа в течение всего ее существования. Этот документ ссылался на Учредительное собрание, которое должно было собраться в Петрограде. Без сомнения, собрание, преимущественно состоящее из социал-революционеров, было бы враждебно настроено против Корнилова так же, как и против Ленина. Неудивительно, что Добровольческая армия позже попыталась закрепить свои позиции, требуя новых выборов, так как все делегаты собрания победили на выборах нечестно. Так или иначе, споры по поводу необходимости новых выборов в Учредительное собрание стали основным камнем преткновения между армией и антибольшевистскими социалистами, которые были вполне удовлетворены старыми результатами выборов.

5 февраля Корнилов издал свой манифест. Он был еще более откровенным и прямым, чем предыдущий, но основная идея осталась прежней. Корнилов поддерживал программу кадетов: война должна продолжаться до победного конца, земельный вопрос должен решаться на Учредительном собрании, гражданские свободы, явившиеся результатом Февральской революции, должны быть сохранены. Два пункта нового манифеста заслуживают особого внимания. Корнилов хотел продолжать войну с армией, перестроенной по добровольческому принципу, — очень нереалистичное желание. В его манифесте также утверждалось, что Учредительное собрание, распущенное большевиками после 18 января, должно быть восстановлено.

Скоро после написания манифеста Корнилова Добровольческая армия была вынуждена покинуть Ростов; таким образом, программа Корнилова никогда не была обнародована и не имела никакого политического значения. Важно то, что Корнилов написал ее. На это его вдохновил И. А. Добринский, авантюрист и сомнительная личность, которому не доверяло остальное руководство. По соглашению, подписанному Корниловым месяцем раньше, все политические вопросы должны решаться генералом Алексеевым. Мало того, что Корнилов не посоветовался со старым генералом перед тем, как составлять свою политическую программу, предназначенную для широкой аудитории, он даже не потрудился поставить его в известность. Можно представить, как генерал Алексеев был потрясен и разозлен этим происшествием. Он послал помощника в соседнюю комнату с просьбой о копии манифеста. Корнилов послал копию документа, приложив к нему короткое письмо, в котором можно уловить нотку иронии:

«В ответ на ваше письмо 1 февраля, № 13, по поводу информации, которую вы получили от доктора Н. С. Григорьева, о моей политической программе, хочу поставить вас в известность, что я не понимаю, какую именно программу имел в виду доктор Григорьев. Если он имел в виду «Быковскую программу», то она напечатана в газетах. «Программа генерала Корнилова» исходит из предыдущей. Она еще неусовершенствованная, и я опубликую ее тогда, когда, по моему мнению, придет время».

Алексеев показал манифест и письмо Милюкову. Кадетский политик был возмущен еще больше. Он выразил свое отношение к происшедшему в письме к Алексееву, из которого видна вся горечь конфликта между руководством Добровольческой армии гораздо лучше, чем из любого другого документа:

«Такая политическая тактика генерала Корнилова, к сожалению, не является происшествием или первой манифестацией Она базируется на непринятии политических партий в целом, а это распространенная ошибка среди политических дилетантов. [Генерал Корнилов считал все политические партии несостоятельными, так как их действия «ограничены их программами»…] В то же время, опять же, как и все дилетанты, генерал Корнилов составляет свою собственную политическую программу, частично, что-то вроде партии… [Как и в августе 1917 года, когда генерал Корнилов горько разочаровал народ] Россия оказывается в руках той же самой группы руководства. Выражаясь словами программы генерала Корнилова, [Россия] опять в руках авантюристов».

Милюков отметил, что, разработав свою программу в одиночестве, Корнилов пренебрег соглашением, которое составляло основу Добровольческой армии. Он предупредил, что если Корнилов опубликует свой манифест, то вся система поддержки и помощи Добровольческой армии развалится. И гораздо более важно то, что политические манифесты были тем, что связывает армию с социалистической оппозицией большевизму.

Было бы ошибочно искать причины разногласий между офицерами и антибольшевистскими социалистами в их идеологиях. По сути, их программы совпадали по некоторым пунктам. В сложившейся ситуации можно предположить, что именно предубеждение и память о прежних столкновениях не позволяли двум группам объединиться, и это привело к негативным последствиям для обеих. Необходимо понимать, что большинство социалистов проявили ненамного больше мудрости, чем офицеры, им не удалось распознать глубину пропасти, разделяющей их и большевиков. Но среди социалистов были и исключения. Только такой выдающийся человек, как Б. В. Савинков, мог смирить свою гордость, чтобы предпринять отчаянные попытки объединить антибольшевистский лагерь.