Питер Кенез - Полная история Белого движения

Как и во времена создания Добровольческой армии, недостаток денежных средств вновь стал одной из главных проблем. Для содержания армии из 10 тысяч человек был необходим миллион рублей в неделю. Запасов Алексеева хватало лишь на первое время. Алексеев по этим причинам даже хотел распустить армию. 23 мая он написал Милюкову: «Без денег — с болью в сердце и со страхом за всех солдат — я вскоре буду вынужден распустить армию».

Недостаток средств препятствовал набору пополнения. Добровольческая армия открыла свои центры во многих крупных городах, освобожденных немцами от большевиков, но работа этих центров была очень ограничена нехваткой денег. Из-за бедности армия с трудом могла конкурировать с другими антибольшевистскими организациями (например, Южной армией или Астраханской армией), которые прекрасно были обеспечены немецкими деньгами.

Главным источником денег было донское правительство, что было очень унизительно для высших командиров армии. Алексеев пытался обратиться к богачам Ростова, но результат оказался скудным. Также неудачной оказалась и попытка получить деньги через связи Милюкова в Киеве; Милюков настоятельно порекомендовал ему принять условия сотрудничества с Красновым. В середине мая Алексеев послал двух эмиссаров в Вологду, чтобы попросить помощи у дипломатов европейских союзников. Через несколько недель армия получила 10 миллионов рублей от французов, что явилось самой крупной суммой, выделенной Антантой.

Кроме того, в середине мая генерал Б. Казанович поехал Москву в сопровождении А. А. Ладышинского, чтобы заключить финансовые контракты. Хотя основная миссия Казановича не была выполнена, все же поездка была не бесполезна, так как были налажены контакты с московскими политическими кругами, которые были разорваны во время Ледяного похода.

Казанович был весьма разочарован тем, что увидел в Москве. Он приехал в то время, когда консервативные политические круги все больше понимали необходимость принятия немецкой помощи. Например, известный при царе политик и бывший министр сельского хозяйства Кривошеин сказал ему, что без немецкой поддержки ничего нельзя сделать, что офицеры, живущие в Москве, не должны присоединяться к Добровольческой армии, а должны попытаться свергнуть большевиков с помощью Германии.

Казанович присутствовал на заседании «Правого центра», на котором после долгих страстных дебатов по поводу отношения к немцам единство организации исчезло. Вскоре после этого появился «Национальный центр». По идеологии организация была ближе всех остальных Добровольческой армии. М. М. Федоров, руководитель этой организации, даже предлагал Казановичу примкнуть к ним. Генерал тем не менее решил, что он, как представитель Добровольческой армии, не может поддерживать одну организацию в борьбе с другой. Его отношения с «Национальным центром» ухудшились, когда он попытался наладить контакт напрямую с французами.

Организация утверждала, что все общение с иностранными представителями должно вестись только через нее. (Казанович не обратил внимания на протест Федорова и получил полмиллиона рублей через французское консульство в Москве.)

Казанович встретился со многими людьми, представителями всех антибольшевистских организаций. У генерала возникло впечатление, что ни одна из этих группировок не обладает необходимой решительностью и смелостью, чтобы действовать, и что Добровольческая армия не должна ждать от них помощи. В конце июня он решил вернуться на юг.

Так как политический центр антибольшевистского движения сместился из красной Москвы в оккупированный немцами Киев, связи Добровольческой армии с политическими кругами наладились. Гонцы и делегации постоянно ездили из Мечетинской в украинскую столицу. В то же время армия подвергалась сильному давлению, направленному на то, чтобы изменилось отношение к немцам. Многие из тех людей, которые придерживались монархических взглядов, теперь просили Деникина хотя бы относиться к захватчикам не так враждебно. Краснов, главный поставщик военных материалов, также пытался сделать все, чтобы заставить увидеть ситуацию в ином свете. Но самым главным источником давления были сами офицеры Добровольческой армии. Совершенно справедливо воспринимая большевиков единственными своими врагами, они не хотели разделять враждебность по отношению к немцам.

Один раз, когда Деникин обратился к собравшимся офицерам, чтобы обозначить свою позицию в отношении монархизма, Алексеев упомянул об опасности немецкой ориентации. Когда Алексеев назвал немцев «врагами такими же злыми и беспощадными, как и большевики», один из офицеров прервал его: «Если они и враги, то самые воспитанные». Алексеев же продолжил говорить о том, что сотрудничество с немцами для них неприемлемо с моральной точки зрения.

Почему Алексеев и Деникин не последовали примеру Краснова и еще десятка политиков и не обратились к немцам за помощью? Без сомнения, они искренне верили в безоговорочную победу Антанты, но эта уверенность была основана только на чистой вере, так как они обладали неточной информацией о том, что происходит на Западном фронте. Отношение генералов к немцам объясняется их честностью и антигерманскими предубеждениями. Они верили, что Россия связала свою судьбу со странами Антанты. Вот почему Деникин был сильно разочарован, когда получил лишь половину того, что просил у союзников в 1919–1920 годах. Он ненавидел немцев. Всю свою жизнь Деникин считал, что именно Германия втянула Россию в Первую мировую войну.

Очень сложно найти связь между либеральными взглядами Деникина и его верой в союз Антанты. Деникин никогда ничего не говорил по этому поводу, но, возможно, его симпатия к Англии и Франции объясняется тем, что ему нравились их политические и социальные системы.

Как раньше Временное правительство Керенского не могло решить, что же важнее, «углублять революцию» или продолжать войну, так и лидеры Добровольческой армии не могли решить, бороться с большевиками или продолжать войну. Они, как уже говорилось, считали большевиков агентами Германии, и это характеризует их как людей, не разбирающихся в политике и дипломатии.

С самых первых месяцев оккупации Южной России немцы, безусловно, пытались добиться хороших отношений с Добровольческой армией. Сложно сказать, каким образом они собирались сделать это. Но отдельные немцы выражали свою симпатию к антибольшевистским офицерам очень много раз, а также демонстрировали уважение к русским. Так как Добровольческая армия больше не угрожала интересам Германии, они были готовы закрыть глаза даже на антантофильские лозунги Алексеева и Деникина. Например, Добровольческая армия открыла бюро зачисления в армию в Киеве под начальством полковника Рязанского, который отослал в Мечетинскую сотни солдат. Немецкие власти не давали разрешения на открытие бюро, но и не мешали его работе, просто притворились, что ничего не замечают. Без сомнения, немцы знали, что часть военной амуниции, которую они регулярно поставляют Краснову, идет в Добровольческую армию, враждебно настроенную к ним. Деникин и Алексеев не могли ожидать лучшего отношения от их «врагов».