Питер Кенез - Полная история Белого движения

Председателем Особого совещания был генерал Драгомиров. А его первыми членами были Лукомский — глава военно-морского ведомства; В. А. Лебедев — торговли и промышленности, Е. П. Шуберский — путей сообщения; И. А. Гейман — финансового; генерал-лейтенант А. А. Макаренко — юстиции; А. А. Нератов (до приезда С. Д. Сазонова) — дипломатического; В. А. Степанов — государственного контроля. Ведомство внутренних дел было предложено Астрову, но он отказался. Он присутствовал на заседаниях, но не занимал официального поста; таким образом, место главы ведомства внутренних дел оставалось свободным в течение четырех месяцев. Генерал-лейтенант Санников, вернувшийся в конце октября, занял место главы ведомства по снабжению. Лукомский редко посещал заседания, и его место занимал его заместитель, генерал Вахмитинов.

Н. И. Астров, либеральный кадет, так описывал заседания в своих мемуарах:

«Главы ведомств в спешке докладывали о своих «делах», по большей части говорили о незначительных вещах, отвечали на вопросы Драгомирова и молча садились. Некоторые не вмешивались в обсуждения и молчали, как будто эти обсуждения их не касались. Казалось, что решения принимаются не Особым совещанием, а его председателем. Очень редко бывало, что кто-нибудь из членов задаст вопрос или выскажет свое мнение. А. А. Нератов, глава дипломатического ведомства, вообще не участвовал в обсуждениях. Гейман, глава финансового ведомства, бывший министр финансов, производил комическое впечатление. Присутствие генерала Макаренко в качестве главы ведомства юстиции просто не имело смысла. Но самое смешное впечатление производил В. А. Лебедев. Я помню этого господина на заседании 1-й Думы. Тогда он был расторопным юнцом. Никто не знал, откуда он, кто его назначил, какую роль он выполнял в Думе. Но он всегда появлялся там, где нужно, когда нужно посылал кого-то за чем-нибудь, искал что-то…».

Читая журнал Особого совещания, невозможно не согласиться с описанием Астрова. Удивительно, но советники никогда не обсуждали вопросы высокой политики. В ноябре и декабре 1918 года центральной проблемой были отношения Добровольческой армии с атаманом Красновым, но на заседаниях об этом не говорилось ни слова. Совет не обсуждал земельную реформу, не планировал привлечение рабочих, игнорировал иностранную политику. Чаще всего участники обсуждали проблемы финансов, снабжения и торговли. Они тратили много времени на пустяки: рассуждали, будет ли преподаваться в ставропольских школах старая или новая орфография (характерно, что они выбрали старую), затрагивали проблемы почтовой службы, решали, покупать или нет какую-то модель техники.

Надо сказать, что Астров не сильно отличался от своих коллег. Он также готовил доклады и делал замечания, касающиеся только местного самоуправления. Первое заседание Особого совещания прошло 11 октября. С этого момента и до конца года совещание проходило двадцать один раз. Деникин участвовал только в двух. Он лишь читал журнал заседаний и делал замечания по некоторым пунктам. Если он что-то не одобрял, то это был конец без дальнейших обсуждений.

Совещание проходило по вторникам и пятницам в 18.30 по петроградскому времени (все организации Добровольческой армии работали по петроградскому времени). Кроме официальных встреч, члены совещания собирались на квартире главнокомандующего каждый вечер в среду. Главной целью этих дополнительных встреч было проинформировать гостей о военной и политической ситуации в неформальной обстановке. В первые недели участвовали лишь главы ведомств, но позже помощники также стали приглашаться, что, по мнению Соколова, мешало прежней тесной связи.

Конституция наделила главнокомандующего неограниченной властью, поэтому Особое совещание оказалось беспомощной организацией, но из этого нельзя заключать то, что Деникин в одиночку управлял всем движением. Скромный, общительный, очень талантливый и умный человек, Деникин не мог стать диктатором. Ему не хватало ревностного отношения власти, что заставляет некоторых лидеров интересоваться любым вопросом и каждой мелкой деталью. Ближайшие друзья и военные советники Деникина, генералы Драгомиров, Лукомский и Романовский, имели огромное влияние.

Когда Деникин покидал Екатеринодар, чтобы инспектировать войска, что случалось достаточно часто, Драгомиров и Лукомский участвовали в переговорах от его имени и принимали важные решения. Так как у них были лучше налажены контакты с политиками и они разбирались в политике гораздо лучше, чем Деникин, то играли важную роль в важных назначениях на высшие посты. Сложно сказать, насколько они были независимы в своих решениях. Если верить Астрову, уважение, которое они питали к Деникину, было лишь притворством, и они поступали вопреки его желаниям. Оба, и Астров, и Винавер, известный либеральный политик-кадет, считали Лукомского ненадежным и хитрым. Стоит вспомнить ярость Деникина, когда Лукомский встал на сторону Врангеля в споре в 1920 году и главнокомандующий чувствовал себя преданным.

Драгомиров и Лукомский придерживались более правых взглядов, чем Деникин и гражданские члены Особого совещания. Оба они были монархистами, но никогда особо не афишировали свои убеждения, так как не считали это целесообразным. Лукомский неоднократно советовал Деникину принять условия монархистов. Какую бы роль они ни играли, без сомнения, Лукомский и Драгомиров заставляли армию вести правую политику.

Гораздо сложнее определить характер влияния генерала И. П. Романовского, самой таинственной фигуры Белого движения. Практически все испытывали к нему антипатию по разным причинам. Согласно одному мнению, либералы считали его членом крайне правой антисемитской организации «Черная сотня», а правые считали его масоном. Именно правые настолько ненавидели его, что даже настаивали на том, чтобы Деникин отправил его в отставку, хотя Романовский был его лучшим другом. Он погиб в 1920 году, пав не жертвой большевиков, а от пули белого офицера в Константинополе.

О его политике и его характере бытуют противоречивые мнения. Деникин считал его самым либеральным членом из числа военных в Особом совещании; Соколов полагал, что он не придерживается более левых взглядов, чем остальные, просто он был более интеллигентный. Социалист Вендзягольский думал, что он монархист, прекрасно осознающий необходимость взаимодействия антибольшевистских войск; Милюков просто называл его «слабаком».

Скорее всего, взгляды Романовского были чуть более либеральными, чем взгляды его товарищей, что делало его ближе к Деникину. Возможно, злоба и нападки на него объясняются неодобрением некоторых офицеров либеральной политики Деникина. Им легче обвинять советника, поэтому Романовский стал для них козлом отпущения. Кроме того, он заслужил эту роль за свои личные промахи; к тому же он практиковал непотизм, что приводило в бешенство офицеров-карьеристов, почти все современники считали его надменным.