Питер Кенез - Полная история Белого движения

В конце ноября, по просьбе атамана Краснова, Деникин послал дивизию под командованием Май-Маевского в Донецк с приказом укрепить левый фланг донского антибольшевистского фронта. Быч немедленно выразил протест:

«Добровольческая армия послала войска против Украины. Если они поддержат правительство гетмана, то это поставит в затруднительное положение нас, казаков. Я не могу поддержать правительство этого буржуя [Скоропадского]».

Добровольческая армия арестовала Поливана, секретаря украинской делегации на Кубани, а две недели спустя, в ноябре, она арестовала барона Боржинского, посла, по обвинению в сговоре с войсками Петлюры. Эти аресты глубоко потрясли кубанских политиков, так как они продемонстрировали, что кубанский суверенитет был лишь одним названием. Аресты произошли сразу после кризисов, возникших между Добровольческой армией и Радой после предложений Быча. При сложившихся обстоятельствах казачьи политики не посмели бросить вызов авторитету армии.

В результате победы стран Антанты на Западе и растущих порядков на Украине участие Добровольческой армии в жизни Украины сильно возросло к концу года. Командование армии имело все больше влияния на русских офицеров, проживающих на Украине, которым было суждено сыграть важную роль в Гражданской войне на Украине.

Отношения между Добровольческой армией и меньшевистским правительством Грузии составляет лишь крошечную часть невероятно сложной истории Гражданской войны. Тем не менее они заслуживают нашего внимания, так как объясняют природу и степень различия между врагами большевиков. В микрокосме грузино-добровольческих отношений можно понять, почему антибольшевикам было так сложно договориться между собой. Две группы лидеров не могли быть дальше друг от друга по политическим взглядам: грузинское правительство поддерживалось немцами, придерживалось социалистических принципов, провозгласило независимость; Добровольческая армия, напротив, настаивала на принципе неделимой России, порицала социализм, оставалась верной союзу Антанты. При искусном управлении государственными делами разрушительного столкновения можно было бы избежать, несмотря на все эти различия, но, как часто случалось в белом лагере, именно искусного управления государством и не хватало.

Жители Закавказья не приняли большевистскую революцию. Развал Турецкого фронта, который явился результатом падения Временного правительства, грозил большой опасностью этому региону: грузины и армяне, исторические враги турок, остались беззащитными. Политики сформировали федеральное правительство, Закавказский комиссариат, куда вошли грузины, армяне, азербайджанцы и русские, для того чтобы немедленно устранить возникшие проблемы и организовать что-то вроде обороны. Это правительство осуждало большевистскую революцию. Ввиду будущих событий необходимо упомянуть, что в то время сепаратистские настроения не существовали, а фактическая независимость правительства досталась в наследство от центральной русской власти.

Брест-Литовский мирный договор стал причиной необходимости продекларировать независимость. Правительство пошло на это после долгих исканий, так как закавказские политики традиционно занимали позицию против сепаратизма; но это необходимо было сделать, чтобы избежать дипломатических сношений с правительством Ленина, которое, согласно Брест-Литовскому договору, отдало туркам большие территории, населенные грузинским и армянским населением. Из-за прямо противоположных интересов Закавказская Федерация вскоре распалась, а Азербайджан, Армения и Грузия провозгласили свою независимость.

Среди грузинских политиков преобладали меньшевики. Их правительство внедрило в жизнь программу социальных реформ: сословия были разделены, крупные отрасли промышленности национализированы. Республика Грузия вскоре нашла союзника против сильного внешнего врага, Турции. Этим союзником, что удивительно, стала Германия. В своих мемуарах генерал Людендорф объясняет германскую политику по отношению к Грузии следующим образом:

«Во время переговоров в Батуми [переговоры между Турцией и Закавказской Федеральной республикой] представители Грузинской республики подошли К генералу фон Лоссу с просьбой о защите со стороны Германии. Генерал ответил следующее: „В 1915 и 1916 годах мы пытались набирать грузинских добровольцев в Армении, но безуспешно. При этом нам пришлось иметь дело с влиятельными грузинами. Я могу только приветствовать эти связи, а также просьбу Грузии о защите со стороны Германии. В этом случае мы получим доступ к минеральным ресурсам Кавказа, независимо от Турции, а также получим рабочих для строительства железной дороги в Тифлисе. Последнее имеет огромную важность для сражений в Северной Персии. В конце концов, мы должны попытаться укрепить свои силы, подняв грузинские войска, которые можно использовать против Англии. Кроме того, мы не можем предсказать трудности со стороны Добровольческой армии, под командованием генерала Алексеева, с которыми, возможно, предстоит столкнуться на Северном Кавказе”».

С точки зрения отношений Добровольческой армии с Грузией последнее высказывание самое важное, так как показывает, что немцы предполагали использовать грузин против белых, если возникнет необходимость (она так и не возникла). В обширных материалах германского иностранного архива нет доказательств, что немцы когда-либо пытались убедить грузинское правительство не налаживать сердечные отношения с Алексеевым и Деникиным.

Как бы грузинские меньшевики ни относились к немцам, республика отчаянно нуждалась в их помощи; они представляли собой единственную силу, способную защитить от турок. Германское командование заставляло турок подписать приемлемый мирный договор с Грузией. Вскоре прибыли немецкие войска и завладели самыми важными дорогами и железнодорожными линиями. Немцы вели себя гораздо лучше в этой стране, чем в других, оккупированных ими регионах, и выполняли свою главную функцию — защитить от ненавистных турок. Поэтому местное население воспринимало их скорее как освободителей, чем как оккупантов.

Грузинское государство хотело оставаться нейтральным в Гражданской войне. Меньшевики не могли симпатизировать ни целям Белого движения, выраженным Алексеевым и Деникиным, ни Ленину и Троцкому. Троцкий был абсолютно прав, упрекая Грузию в том, что их «нейтральность» шла на руку белым. Причина пристрастности грузинской политики очень проста: красные представляли для Грузии большую угрозу, чем царские генералы с несколькими десятками тысяч солдат. Руководство в Тифлисе это прекрасно понимало: грузины несправедливо притесняли местных большевиков и сразу же стали сражаться с Красной армией после столкновения с ней в начале мая 1918 года.