Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Временное правительство решило, что настало время отправить своих наиболее авторитетных членов в Киев. «Однако остававшиеся на месте министры к.-д. настояли на том, чтобы никаких окончательных решений в Киеве предпринято не было», — утверждал Милюков. 28 июня туда приехали Терещенко, Церетели и — «частным образом» — Некрасов. 29-го к ним присоединился приехавший с фронта Керенский.

С утра шли переговоры в помещении Центральной рады в Педагогическом музее, с пяти вечера — с Генеральным секретариатом. Хозяева подкрепили свои аргументы парадом своих самочинных воинских сил, которые пошли перед Педагогическим музеем, несмотря на прямой запрет генерала Оверучева. «Парад состоялся, хотя и жидкий; члены Рады Грушевский, Петлюра и другие встречали украинские войска. Министры, в том числе и военный, остались сидеть в помещении Рады. Когда, по окончании парада, Керенский вышел, солдаты встретили его овацией. Вечером, в объединенном заседании всех киевских исполнительных комитетов, Керенский, Церетели и Терещенко произнесли обширные речи и, между прочим, сообщили о достигнутом соглашении с Радой» [1630] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 187–189. . В результате переговоров министры в принципе признали возможность национальной автономии Украины, согласились с созданием украинских воинских частей, но в составе русской армии и с ведома русских властей. Рада, в свою очередь, не настаивала на отделении от России, а ее Генеральный секретариат объявлялся органом Временного правительства [1631] Рудницкий А. Об «украинском вопросе» в годы Первой мировой войны. С. 127. .

У кадетов, традиционно выступавших за единую и неделимую», к выработанному тексту появилось множество небезосновательных претензий, которые формулировали и Милюков, и Нольде: «Не говоря уже о том, что постановление узаконивало не существовавшие до сих пор в праве понятия «Украины» и «Рады», юридическое содержание этих терминов оставалось совершенно неопределенным. «Неопределенному множеству русских граждан, живущих на неопределенной территории, — говорит Нольде, — предписывалось подчиниться государственной организации, которую они не выбирали и во власть которой их отдали без всяких серьезных оговорок. Русское правительство не знает даже, кого оно передало в подданство новому политическому образованию… Над этими миллионами русских граждан поставлена власть, внутреннее устройство и компетенция которой внушают полное недоумение».

Второго июля министры вернулись в Петроград и сделали доклад о переговорах на заседании Временного правительства. «Тут же был прочтен заготовленный в Киеве проект правительственного постановления и указано, что текст этот должен быть принят без всяких изменений. Единственная возможная уступка — замена «постановления» — «декларацией», — возмущался Милюков. — …Конечно, кризис разыгрался не из-за одного украинского вопроса. Но решение украинского вопроса «триумвиратом» в Киеве, с нарушением основных положений коалиции, представляло особенно яркое и типичное доказательство невозможности дальнейшего существования коалиции… Признать, без всяких изменений, бесформенную и юридически неграмотную декларацию Терещенко и Церетели они не могли» [1632] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 190–192. .

Принятая декларация Временного правительства к Украинской раде не встретила поддержки и со стороны радикалов в Киеве. 3 июля на пленуме УЦР был зачитан «Второй универсал». Грушевский заявил о фактической автономии, Рада была признана законодательным органом, а секретариат — исполнительным. Кадетам ситуация выглядела предельно ясной. «Фанатики украинского движения во главе с проф. Грушевским избрали путь фактического захвата главных позиций… Мы потребовали пересмотра и поставили вопрос о дальнейшем пребывании наших членов в составе коалиции. В доказательство, что мы не возражаем против принципа самоуправления Украины, министры к.-д. внесли в заседание 2 июля наш проект автономии Украины. Голосами кн. Львова и В. Львова к.-д. были оставлены в меньшинстве — и вышли из правительства. Первая коалиция перестала существовать» [1633] Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 2. С. 336. .

Драматическое заседание Временного правительства закончилось поздно ночью на 3 июля. Поэтому в вышедших утром газетах никаких сообщений о кризисе не было. Рано утром в квартире Скобелева и Церетели собралась «звездная палата» — теперь уже ВЦИК. «Присутствовали на этом совещании Чхеидзе, Чернов, Пешехонов, Гоц, Дан, Авксентьев, Анисимов, Либер, Гвоздев, Вайнштейн, Ермолаев и еще несколько других представителей руководящих партий Советов, — рассказывал Церетели. — …Сам по себе уход кадетских министров в знак протеста против заключенного с украинцами соглашения нас не тревожил. Необходимость положить конец украинскому кризису путем удовлетворения еще до созыва Учредительного собрания выдвинутых Радой минимальных национальных требований украинского народа признавалась не только советской демократией, но и большинством буржуазных и либеральных кругов… Мы, министры-социалисты, оказались в правительстве в большинстве — шесть против пяти. Если бы мы воспользовались этим положением, чтобы ввести на место ушедших кадетских министров представителей социалистических партий, это привело бы, конечно, к уходу в отставку оставшихся несоциалистических министров и к разрушению в стране общедемократического фронта… Пополнение правительства должно было произойти путем привлечения, по соглашению с оставшимися несоциалистическими министрами».

Вопрос о составе кабинета предполагалось решить на пленарных заседаниях ЦИК обоих Советов — как рабочих и солдатских, так и крестьянских депутатов. «Я сообщаю собранию, что большинство оставшихся несоциалистических министров — Терещенко, Некрасов, В. Львов и, вероятно, также Годнев — поддержат срочное проведение в жизнь этих мероприятий и что единственная оппозиция этому возможна только со стороны председателя правительства князя Львова» [1634] Церетели И. Кризис власти. С. 125–128. . Что ж, тем хуже для него. Мавр сделал свое дело.

Предложение Церетели было принято без возражений. Но на заседании ВЦИКа возражали многие, наиболее резко — Мартов, который «требовал немедленного разрыва с цензовыми кругами и создания правительства исключительно из советских партий. Большевики шли дальше и отстаивали переход всей власти непосредственно в руки Советов» [1635] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 165. . Объединенное заседание бюро обоих Центральных исполнительных комитетов было решено созвать в Таврическом дворце в 2 часа дня.