Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Как же в таких условиях повышать производительность труда? Призывами и уговорами. 8 апреля Временное правительство обращалось к труженикам оборонных предприятий: «За работу же, граждане рабочие, и помните, что эта усиленная работа сможет спасти жизнь наших героев-страстотерпцев. За работу, и будьте уверены, что со своей стороны Временное правительство примет меры к тому, чтобы ваша добавочная сверхурочная работа оплачивалась особо, если это не было предусмотрено ныне выплачиваемой вам заработной платой» [626] Первая мировая война в оценке современников: власть и российское общество. 1914–1918. Т. 1. С. 510. . Нельзя сказать, что рабочие сильно верили правительству или были озабочены работой сверхурочно, когда и без работы зарплата росла кратно.

Откуда взять деньги на повышенную зарплату? «Уже теперь приходится оплачивать труд не за счет доходов, а за счет основных капиталов, которые будут израсходованы в краткий срок, и тогда предприятия будут ликвидированы» [627] Современное Слово. 1917. 12 мая. № 3329. , — писала газета «Современное Слово». Представители промышленности — в целях компенсации — не без оснований требовали повышения государством цены на оборонную и иную продукцию, которая производилась по госзаказу. Таким образом, бремя повышения зарплаты перекладывалось на бюджет [628] Мельгунов С. П. Мартовские дни 1917 г. С. 484. .

На него же легло бремя всеобщей коррупции и растащиловки. «Началась положительная вакханалия, соединившая всех в безудержном стремлении под флагом демократизации брать, рвать, хватать, сколько возможно, из государственной казны, словно боясь упустить время безвластия и не встречая противодействия со стороны правительства» [629] Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 274. , — замечал Деникин. Стремительно росли расходы на госаппарат и конторы, занимавшиеся распределением скудевших ресурсов. Содержание продовольственных комитетов, распределявших продукты, обходилось в 500 млн рублей — больше, чем стоимость хлеба, который они распределяли. Земельных комитетов, статус которых даже не был точно определен — в 140 млн и т. д.

Кратное в течение одного-двух месяцев повышение заработной платы сделало всю российскую экономику нерентабельной. «Индустриальную буржуазию освободили от каких-либо доходов весьма быстро, — подчеркивал Бубликов. — Большие заводы еще держались и держатся, залезая в неоплатные долги, ибо стоимость производства сплошь и рядом превышает контрактную плату, но мелкие промышленные предприятия закрывались десятками» [630] Бубликов А. А. Русская революция. С. 102. . Производство в реальном секторе дезорганизовалось скачкообразно.

Нокс скрупулезно сообщал в Лондон информацию о российских экономических индикаторах. 1 (13) апреля после общения с членами правительства он написал: «В Петрограде объемы производства за месяц… снизились на одну или даже на две трети по сравнению с февральскими показателями. На заводах в других городах дела обстояли получше, но это только потому, что революционная волна еще не успела туда докатиться… Объемы производства на заводах упали в основном из-за того, что рабочие арестовали или изгнали инженеров, а сами большую часть рабочего времени проводили на митингах».

Через месяц Нокс аккуратно информирует свое правительство: «Объемы производства на заводах, как правило, сократились на 40 % в связи с введением восьмичасового рабочего дня, а также отказом рабочих трудиться дополнительное время в отсутствие достаточного количества квалифицированного персонала для организации дополнительных смен. В среднем до 40 % инженерного состава было изгнано рабочими с фабрик и заводов. Порой эта цифра достигает 80 %» [631] Нокс А. Вместе с русской армией. С. 530–531, 561. . К июню в Петрограде закрылось 20 % промышленных предприятий. К августу, зафиксирует Деникин, «важнейшие производства военных материалов понизилось: орудийное на 60 %, снарядное — на 60 %, авиационное — на 80 %» [632] Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 265, 267. .

Разладился транспорт.

Бубликов и Ломоносов были в кабинете министра путей сообщения, когда из Таврического дворца «прислали для оформления подписанную Некрасовым и Керенским телеграмму: «Сообщите всем служащим и рабочим, что с согласия Временного правительства при Министерстве путей сообщения образована под председательством депутата Добровольского Особая комиссия для срочной демократизации устава о службе на железных дорогах, а также для пересмотра материальных условий труда. В частности, будет разрешен вопрос о представительстве служащих и рабочих в Управлениях дорог». Ломоносов с Бубликовым так и ахнули! «О каком «представительстве служащих и рабочих в Управлениях дорог» идет речь? Какой парламентаризм возможен в железнодорожной организации, которая должна работать как часы, подчиняясь единой воле, в которой все основано на «секундном командовании»?» [633] Станкевич В. Б. Воспоминания. 1914–1919. С. 270–271.

Возмущался Милюков: «Чтобы подчеркнуть произвольное и демагогическое начало, водворившееся в хозяйственном управлении государством, Некрасов выпустил 27 мая знаменитый циркуляр, прозванный «приказом № 1 путейского ведомства», которым железнодорожный союз служащих получал контроль и наблюдение над всеми отраслями железнодорожного хозяйства, с правом отвода на два месяца любого начальствующего лица» [634] Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 2. С. 327. , — возмущался Милюков. Профессиональное управление железными дорогами исчезло. «Начался развал, — писал Деникин. — В строгий и точный механизм железнодорожной службы и в центре, и на местах был введен небывалый элемент произвола случайного состава организаций, основанных по принципу большинства, а не знания и опыта» [635] Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. Кн. 1. Т. 1. С. 270. .

В результате мер Некрасова по демократизации в МПС, наложенных на развал правоохранительной системы, транспортная система разваливалась. Временное правительство обращалось с воззванием к армии, где говорилось, что «со многих железных дорог приходят сообщения о бесчинствах и насилиях, которые допускаются группами солдат по отношению к пассажирам и железнодорожным служащим. Занимаются чужие места в пассажирских вагонах, разбиваются в них стекла, самые вагоны переполняются солдатами до того, что в них прогибаются рессоры и лопаются оси, к служащим предъявляются, под угрозами насилия требования, противоречащие основным правилам безопасности движения поездов…» [636] Первая мировая война в оценке современников: власть и российское общество. 1914–1918. Т. 1. С. 504–505).