Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Примечательно, что и в Советах, и в думах главенствующее положение занимали эсеры и меньшевики, которым думы были более по душе. Но авторитет Советов был безусловен, и не случайно, что лучшие свои кадры эти партии вынуждены были направлять именно в советские органы.

Пространство еще недавно единой страны в результате реформ регионального и местного управления было разорвано. Михаил Михайлович Пришвин записал в дневник 20 мая: «Каждая волость превращается в самостоятельную республику, где что хотят, то и делают, совершенно не считаясь с распоряжением правительства и постановлений других волостей и уезда» [699] Пришвин М. М. Дневники 1914–1917 // Великая русская революция глазами интеллектуалов. С. 72. .

Можно было восторгаться гением народов, возрождением стародавних соборной или вечевой традиций, но машина местной администрации в России перестала функционировать. Керенский был в ужасе от содеянного: «Огромные пространства страны попали в руки абсолютно неизвестных людей!» [700] Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. С. 159.

Последовательный либерализм был предложен и в сфере межнациональных отношений. «Временное правительство признало, что свободная демократическая Россия не может оставаться централизованным государством, и немедленно осуществило практические меры для отказа от политики угнетения, которую проводил старый режим в отношении нерусских народов империи» [701] Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. С. 158. , — писал Керенский.

Законом, подписанным 20 марта, отменялись национальные и вероисповедные ограничения, связанные со свободой передвижения и жительства (имело отношение прежде всего к еврейской черте оседлости), правами собственности; занятием ремеслами, торговлей и предпринимательством; участием в торгово-промышленных обществах; наймом прислуги; поступлением на госслужбу и участием в выборах; зачислением в учебные заведения; исполнением обязанностей опекунов, попечителей, присяжных поверенных; употреблением языков в частных обществах и учебных заведениях [702] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 57. .

Февральская революция вызвала на окраинах восторг. Но не только. Одним из первых непредвиденных результатов стало появление националистических движений на окраинах. Во главе них шла коренная интеллигенция, которая стремительно радикализировалась, переходя от формул культурно-национальной автономии к сепаратистским требованиям.

Впрочем, ранней весной 1917 года — за исключением поляков и финнов — никто еще не требовал политической независимости. На первом этапе основными были культурно-автономистские планы. Но постепенно стали набирать силу идеи федерализации страны — в основном благодаря пропаганде эсеров, в программе которых эта идея занимала центральное место. Против федерализации последовательно выступали кадеты, полагая, что это приведет к распаду страны или, в лучшем случае, к образованию аморфной конфедерации. Кокошкин доказывал, что федерирование по национальному признаку не только нецелесообразно, ни и практически невозможно из-за серьезной разницы в численности отдельных народов, так и неопределенности территории, которую они занимали. Территориальную автономию кадеты допускали лишь для Польши и Финляндии [703] Первая мировая война и судьбы европейской цивилизации / Под ред. Л. С. Белоусова, А. С. Маныкина. М., 2014. С. 236–237. .

Большевики до поры тоже не были федералистами. Сталин в статье «Против федерализма», опубликованной в «Правде» 28 марта, предлагал ориентироваться на унитарное государство, к рамках которого допускал политическую автономию «для областей, отличающихся известным национальным составом и остающихся в рамках целого» [704] Сталин И. В. Сочинения. Т. 3. С. 23–28. . Однако к маю Ленин пришел к идее «федерации народов»: «Великороссы предлагают братский союз всем народам в составлении общего государства по добровольному согласию каждого отдельного народа» [705] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 40–41. . И их полного права на самоопределение: «Чем свободнее будет Россия, чем решительнее признает наша республика свободу отделения невеликорусских наций, тем сильнее потянутся к союзу с нами другие нации, тем меньше будет трений, тем реже будут случаи действительного отделения, тем короче то время, на которое некоторые из наций отделятся, тем теснее и прочнее — в конечном счете — братский союз пролетарски-крестьянской республики с республиками какой угодно иной нации» [706] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 7. .

Временное правительство не спешило идти навстречу национальным чаяниям, откладывая решение любых вопросов, связанных со статусом отдельных регионов, до Учредительного собрания, превращая тем самым радикальных лидеров национальных движений в своих врагов.

Отрезанным ломтем считалась Польша. Милюков писал: «Временное правительство сразу стало на определенную точку зрения полной независимости объединенной из трех частей этнографической Польши. Ввиду германско-австрийской оккупации русской Польши революционная власть не могла, конечно, осуществить свое намерение непосредственно. Вместо манифеста о независимости Польши пришлось издать воззвание к полякам, которое говорило не точным юридическим языком, а… словами одушевленного и горячего призыва — бороться за общее дело, «плечом к плечу и рука с рукой за нашу и вашу свободу, как гласили старые польские знамена 30-х годов» [707] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 58–59. .

Петросовет солидаризировался с правительством, заявив 14 марта, что «Польша имеет право быть совершенно независимой в государственно-международном отношении», желал «успеха в предстоящей борьбе за водворение в независимой Польше демократического республиканского строя» [708] Известия. 1917. 15 марта. № 16. . О том, что Польша, остававшаяся частью России, находилась под оккупацией, ни слова. Ленин был за немедленное и безусловное предоставление Польше независимости [709] Ленин В. И. ПСС. Т. 31. С. 392. .

Февральская революция создала принципиально новую обстановку внутри Польши для Юзефа Пилсудского и других лидеров, ранее добивавшихся восстановления польской государственности в борьбе с Россией и в союзе с Берлином и Веной. Леон Василевский, один из ближайших сподвижников Пилсудского, подтверждал: «Россия как самая главная сила в наших политических расчетах, этот наш самый большой враг, на длительное время сходила с арены. В этот период можно было не принимать в расчет непосредственную опасность со стороны русских, и теперь необходимо было повернуть всю нашу энергию против двух других оккупантов» [710] Наленч Д., Наленч Т. Юзеф Пилсудский. Легенды и факты. М., 1990. С. 78. . Пилсудский даже подумывал о том, чтобы перебраться в Россию, где открывались гораздо более благоприятные перспективы создания польских боевых формирований, чем на оккупированной немцами территории Польши.