Анри Пиренн - Нидерландская революция

Дело дошло до того, что брюссельское правительство в 1563 г. решилось пойти на разрыв. Правительница запретила ввоз британских товаров, и в ответ на это Елизавета закрыла английские порты для нидерландских судов, угрожая перевести складочное место английских сукон из Антверпена в Эмден [153] Н. Brughmans , Engeland en de Nederlanden in de eersto jaren van Elizabeths regeering, Groningen 1892, S. 47 ff; Те Lintum , De Merchant Adventurers in de Nederlanden, den Haag 1905, p. 26 etc.; К. Каser Handelspolitische Kâmpfe zwischen England und den Niederlanden 1568–1566, Stuttgart 1892. . Вопреки советам Гранвеллы Филипп, опасаясь, что может разразиться война, к которой он не был готов, приказал вступить в переговоры. В результате в 1564 г. торговые сношения были возобновлены между обеими странами якобы на основе «Intercursus», в действительности же в соответствии с требованиями англичан. С этого времени английская конкуренция стала еще более гибельной для Нидерландов. И если хотели предотвратить катастрофу, то пора было положить конец эмиграции в Англию, усиливавшей с каждым днем позиции и без того уже очень опасного противника.

Единственным средством для достижения этой цели было однако уничтожение или по крайней мере смягчение «плакатов» против еретиков. Даже самые ревностные католики осуждали их необычайную суровость. Все устали от казней; «во всей стране было не больше 20 человек, желавших сохранения инквизиции» [154] Таково было мнение убежденного католика, итальянского инженера ди Марчи, сопровождавшего Маргариту Пармскую в Нидерланды. См. письмо, опубликованное А. Kоши в «Analectes pour servir à l'histoire ecclésiastique de la Belgique», t. XXIII, 1892, p. 26. . Даже Виглиус в глубине души склонен был к снисходительности, и Гранвелла дружески журил его за то, что он добивается религиозного мира, наподобие существующего в Германии, или такого строя, при котором еретики «могли бы жить как христиане под властью турок, которые не преследуют ни одной религии так свирепо, как мы преследуем своих единоверцев за некоторые уклонения в толковании священного писания» [155] Groen van Prinsterer , Archives…, t. I, p. 286; cp. Piot , Correspondaqcq dp Granvelle, t. VIII, Bruxelles 1890, p. 167. . Если уж так думал один из самых преданных слуг короля, то нетрудно догадаться, каковы должны были быть настроения вельмож из государственного совета и их друзей из дворянской среды. Хотя никто из них и не помышлял о союзе с кальвинистами, но они решительно осуждали всякие суровые преследования. Во время последних беспорядков ни Эгмонт во Фландрии, ни маркграф Берг в Валансьене не хотели взять на себя ответственность за репрессии. Они были того мнения, что всякое кровопролитие лишь усиливает зло, и убеждение это разделялось подавляющим большинством их соотечественников. Такой ревностный католик, как итальянский инженер ди Марчи, констатировал во время своего пребывания у Маргариты Пармской, что народ «хочет, чтобы им управляли мягко и благожелательно, а не страхом и жестокостью».

Только один король был против осуществления всеобщих желаний. Но следовало ли продолжать покорно склонять голову? Разве с отъездом Гранвеллы нидерландское правительство не освободилось от испанского влияния? Можно — ли было предполагать, что Филипп, уступивший в первый раз оппозиции, в дальнейшем окажется непоколебимым? Разве не настало время не только добиться отмены указов против еретиков, но и одобрить политическую программу вельмож, т. е. реорганизацию государственного совета и созыв генеральных штатов? Все эти вопросы обсуждались на одном заседании совета, где высказаны были столь крайние взгляды, что с напуганным Виглиусом по возвращении домой сделался удар [156] Van der Baer , De initiis tumultuum Belgieorum, Douai 1587, p. 187. . Несколько дней спустя граф Эгмонт покинул Брюссель, уполномоченный своими коллегами просить короля «о важных и новых мерах» в области как политических реформ, так и религиозных дел [157] Hopperus , Mémoires…, p. 266 y A. Wauters , Mémoires de Viglius et d'Hopperus sur le commencement des troubles des Pavs-Bas, Bruxelles 1858. .

В феврале 1565 г граф Эгмонт прибыл в Мадрид. При дворе было решено пустить в ход все, чтобы переманить его на сторону короля. Его пребывание в Мадриде было сплошным триумфом для его тщеславия. Ему оказан был «такой прием как его величеством, так и всеми остальными вельможами и рыцарями двора, он был осыпан столькими милостями и так обласкан, как ни один вельможа и вассал, каким бы знатным он ни был» [158] Ibid, p. 267. . При ослепительном солнечном блеске чудесной испанской весны он осматривал работы по сооружению Эскуриала, к строительству которого как раз тогда было приступлено в благодарность св. Лаврентию за победу при Сен-Кантене, в которой граф Эгмонт принял столь славное участие. Ошеломленный благоволением короля и ослепленный оказывавшимися ему почестями, он мог говорить только как царедворец, забыл о полученных им инструкциях и с наивным самодовольством обманывал короля и самого себя относительно настроений вельмож и настроений в стране. 30 апреля он вернулся в Брюссель «самым довольным человеком на свете», заявляя, что стоило ему только показаться в Мадрид, как дело было выиграно [159] Gachard , Correspondance de Philippe II, t. I, p. 349, 852. .

Но ему вскоре пришлось расстаться с этой позой победителя. Когда привезенные им с собою письма были трезво исследованы и очищены от шелухи содержавшихся в них комплиментов но его адресу, то было установлено, что они не заключали ни малейших уступок. Хотя король прислал некоторую сумму денег, чтобы поправить финансовые дела, но одновременно он откладывал на неопределенное время реформу государственного совета, а по религиозному вопросу заявлял, что предпочитает скорее пожертвовать сотней тысяч жизней, чем уступить в этом пункте. Он соглашался только на то, чтобы правительница совместно с членами государственного совета, двумя или тремя епископами и несколькими теологами обсудила, как наставить народ на путь истины, создать хорошие школы и более решительно наказать еретиков [160] Gachard , Correspondance de Philippe II, t. I, p. 847; сp. Hopperas , op. cit., p. 268. .

Это заседание состоялось 1 июня. Присутствовавшие на нем вельможи, члены государственного совета, отказались высказать свое мнение, «так как король не просил их об этом» [161] Нopperus , op. cit., p. 276. . Остальные же члены государственного совета высказались за оставление в силе «плакатов» против еретиков, но указали при этом на желательность их смягчения.

Ответом на решения этого совещания явились знаменитые письма Филиппа II, написанные в лесу Сеговии 17 и 20 октября 1565 г. [162] Gachard , Correspondance de Philippe II, t. I, p. CXXIX et 874. . Он выражал в них свое неудовольствие правительнице по поводу всего того, что говорилось в Нидерландах об инквизиции. Это учреждение, заявлял он, сейчас более чем когда-либо необходимо, и он не потерпит принижения его значения. Точно так же нет никаких оснований вносить какие бы то ни было изменения в существующие указы против ереси. В крайнем случае можно было бы подумать, не следует ли совершать казни над сектантами втайне. Наконец, Маргарите строжайше запрещено было созывать генеральные штаты, «пока не улажены будут религиозные дела». Король назначал в государственный совет герцога Арсхота, решительного противника вельмож и личного врага принца Оранского. «Поверьте, — говорилось в заключении письма от 17 октября, — то, что я вам здесь отвечаю, больше всего соответствует благу религии и моих окраинных стран, которые в противном случае ничего не стоят. Это единственный путь сохранить их в мире, спокойствии и законном порядке».