Оксана Киянская - Декабристы

Сближению с Рылеевым способствовала и карьерная неудача, постигшая Батенькова осенью 1825 года. 10 сентября в аракчеевском имении Грузино, где подполковник провел всё лето, была убита крепостными любовница и экономка всесильного временщика Настасья Минкина. Неизвестно, как на самом деле воспринял Батеньков гибель фаворитки Аракчеева, но недоброжелатели подполковника начали активно распространять слухи, что он вполне одобряет ее убийство. Начальник штаба военных поселений Петр Клейнмихель, расследовавший преступление, получил соответствующий анонимный донос.

Батеньков не стал дожидаться развязки и, будучи уверен, что не сможет «продолжать службы без ближайшего руководства и благодетельного покровительства», подал прошение об отставке. Вероятно, он всё же рассчитывал, что Аракчеев не отвернется от него, но 14 ноября 1825 года был освобожден от обязанностей, связанных с военными поселениями. Свое отстранение Батеньков назвал «деспотической мерой» {730} .

«Служить более я не намерен. Запрячусь куда-нибудь в уголок и понесу с собою одно сокровище — чистую совесть и сладкое воспоминание о минувших мечтаниях», — признавался он в частном письме. Желание «запрятаться» и подтолкнуло бывшего соратника Аракчеева к поиску должности в Российско-американской компании. «Поняв, что я в России не найду уже приюта… решился удалиться и начал искать места правителя колоний Американской компании на Восточном океане», — показывал он на следствии {731} . Очевидно, получить согласие руководства компании на это назначение Батенькову помог Сперанский, принимавший деятельное участие в ее делах {732} . Без сильной протекции стать главным правителем колоний Батеньков не мог, ибо морским офицером никогда не был. Можно предположить, что перевод из армии на флот был обязательным условием получения им искомого места.

В связи с переговорами о назначении в колонии Батеньков попал в сферу внимания Рылеева. Сам Батеньков на следствии довольно подробно восстановил эпизод вовлечения его в заговор:

«Между тем положение мое было затруднительно и горестно. Это дало удобность членам т[айного] о[бщества] действовать на меня. У Прокофьева могли они видеть меня почти каждый день… Около половины ноября я заболел. Александр] Бестужев приехал ко мне ввечеру… Мы говорили, что действительно перемена в России необходима. Он старался утверждать в той мысли, что лучше сделать ее нам, нежели допустить других…

После приехал Рылеев. Мне ясно уже было, что он в связи с Бестужевым. Разговор завел прямо о том, что в монархии не может быть ни великих характеров, ни истинных добродетелей».

Батенькову, по его собственному признанию, не понравился образ мыслей Рылеева, у него были другие взгляды. Однако разница во взглядах оказалась в данном случае вторичной, первичными же были общность интересов и стремление стать «людьми историческими», совершить революцию, не дожидаясь, пока ее сделают другие. По всей вероятности, Рылееву пришлось открыть Батенькову некоторые свои планы: честолюбивый подполковник, конфидент Сперанского и Аракчеева, никогда не согласился бы на роль пешки в чужой игре.

К середине декабря 1825 года было достигнуто и соглашение с Российско-американской компанией об отправке Батенькова в колонии: он «обязывался служить 5 лет за 40 т[ысяч] ежегодно» {733} . Однако события 14 декабря на Сенатской площади помешали ему приступить к исполнению новых обязанностей: спустя две недели он был арестован по делу «о злоумышленных обществах» и 20 последующих лет провел в одиночной камере Петропавловской крепости.

В конце 1824-го — начале 1825 года в планы Рылеева неожиданно вторглась большая международная политика: были приняты русско-американская и русско-английская конвенции о разграничении владений этих государств в Северной Америке. Руководство Российско-американской компании выступало против принятия конвенций, мотивируя тем, что они наносят ущерб компании. В протестах принимал участие и Рылеев, даже получивший за чрезмерную активность выговор от императора {734} . Возражения не были приняты во внимание. Между тем последствия принятия конвенций могли оказаться самыми печальными для Рылеева — и как правителя дел Российско-американской компании, и как заговорщика.

С принятием конвенций для компании заканчивалась эра дорогостоящих исследовательских кругосветных экспедиций — их государственное субсидирование сворачивалось, ибо воспрещалось освоение новых территорий, ставших, согласно конвенциям, чужими. Самой же компании было не под силу часто отправлять корабли из Кронштадта в Америку. О том, что ежегодные кругосветки обходятся слишком дорого, стали говорить и в самой компании {735} . При подобном положении дел могла создаться ситуация, когда в случае удачного переворота царскую семью просто не на чем было бы вывезти за границу.

Между тем в Петербурге стало известно, что Англия подготовила последнюю большую экспедицию в свои американские колонии. В 1826 году английский шлюп отправился к берегам Северной Америки. Соответственно, летом 1825 года Россия также начала готовить к отправке подобную экспедицию. Специально для нее на Охтинской верфи в сентябре были заложены два брига, имевшие до получения официальных названий номера 7 и 9. Экспедиция должна была завершить эпоху научных кругосветных путешествий русских военных кораблей {736} . Ходили слухи, что отправка ее должна состояться в конце весны — начале лета 1826 года.

Четвертого января 1826 года штабс-капитан Вятского пехотного полка Аркадий Майборода, конкретизируя свой первый донос на полкового командира Пестеля, сообщил: восстание было запланировано на весну 1826 года «при Белой Церкви, где, говорят, наверное будут в сборе 3-й и 4-й корпуса» {737} . Следователи без труда выяснили, что сбор двух корпусов 1-й армии, на котором планировалось присутствие императора, должен был проходить в мае. Многим членам Южного общества, в том числе и Пестелю, был задан вопрос о существовании «майского» плана, и большинство опрошенных ответили утвердительно.

Дата эта возникла не случайно и была связана не столько с присутствием государя на южном смотре, сколько с ситуацией в Петербурге, в частности в Российско-американской компании в связи с отправкой последней кругосветной экспедиции.

Летом 1825 года на Украину поехал отставной полковник Александр фон дер Бриген, имевший от Рылеева несколько поручений. В частности, он должен был встретиться с другим руководителем «северян», Сергеем Трубецким, с начала года служившим в Киеве. Во встрече в Киеве участвовали также Муравьев-Апостол и сопредседатель Васильковской управы Михаил Бестужев-Рюмин. Бриген рассказал собеседникам о планах Северного общества {738} .