Сергей Никитин - Как квакеры спасали Россию [litres]

Нам повезло, что за Домом имеется несколько акров пахотной земли, засеянной картофелем и прочими овощами, что весьма уместно как полезное и здоровое предприятие для ребятишек. Дети трудятся на приусадебном участке под руководством молодого поляка, студента Варшавской сельхозакадемии. Он работает воспитателем попеременно на участке и в мастерских. Питание вполне разнообразное и имеется приличный выбор. Двадцать два ребенка в возрасте младше 6 лет находятся на особом попечении. Вместо печальной и грязной кучки беспризорников, выглядевших, как попрошайки, перед нашими взорами предстает веселая ватага детишек, чистеньких, здоровых, внешний облик которых явно изменился за последние два месяца.

Одежды, оставшиеся после закрытия Дома в Могутове, с большим энтузиазмом были приняты девочками и малышами. Взорам гостей и обитателей дома также представлены в изобилии ткани мышиного серого цвета: эти совсем не вызывающие радости одежды достались нам от некогда существовавшего Татьянинского комитета.

В более благополучные времена Российский комитет обеспечивал всех детей обувью. Но теперь ботинки износились и обветшали, а хождение босиком по участку, где роятся тучи комаров, не больно-то приятное занятие.

Однако нынче все обуты. Наша пошивочная мастерская работала без остановки, в результате практически все воспитанники и одеты. Плотники трудились не покладая рук, ремонтируя все, что требовало ремонта, там и тут, также они соорудили пчелиные улья совершенно новой для этих мест формы. Теперь у нас два улья, а дети учатся тому, как стать пчеловодом прямо на практических занятиях в саду.

Когда Английская миссия взяла Дом на свое попечение, у нас не было никаких сомнений в том, что ребята испытывают моральный стресс и страдают.

Питание было весьма плохим, дети были угрюмы и испытывали вполне объяснимое недоверие к тогдашней администрации. Они не желали работать, и – что еще тревожнее – они не желали даже играть в игры. Любой посетивший этот приют в ту пору не мог не заметить этот самый печальный симптом того, что не все в порядке: при прекрасной погоде никто не желал выйти из помещения для игр на свежем воздухе в этом буквально райском уголке. Малыши возились в пыли и грязи, и никто не обращал на них внимания, а дети постарше кучковались в комнатах, словно старики.

Наверное, сложно дать точную оценку перемен в душах маленьких постояльцев Дома, но всякий без труда может убедиться, что теперь там играют, и смех звучит отовсюду. Открытые улыбки сменили угрюмость, что в прошлом заставляла содрогнуться всякого, кто любит детей.

Наказания теперь большая редкость, а маленьких страдальцев военного времени уже трудно назвать сиротами: они скорее похожи на детишек, перед которыми открыты все дороги.

Грегори Уэлч следил за работой столярных мастерских как в приюте, так и в Бузулуке. Причем в бузулукские мастерские для мальчиков приходили и приезжали ребята из Могутова и Андреевки.

В мае 1918 года было решено обратиться в Бузулукский совет с просьбой выдать справки для каждого члена квакерской миссии. Совет выдал такие справки; в них говорилось, что «Общество Друзей работало и работает по оказанию помощи беженцам и населению, пострадавшему от недорода и голода» и «все правительственные и общественные учреждения и начальствующие лица должны оказывать имярек должное содействие». Справки были получены 24 мая 1918 года всеми квакерами миссии, и одна из них, как упоминалось выше, хранится ныне в музее английского города Доркинг.

Складывается ощущение, что накануне Гражданской войны в России квакеры были настроены вполне оптимистично и полны планов. Так, на майском собрании работников миссии американку Анну Хейнс просили взять на себя роль руководителя работ по оказанию помощи беженцам в Бузулуке и районе. Мисс Жукову (переводчицу) просили отправиться в короткий отпуск на дачу (квакеры сняли в окрестностях Бузулука дачу!), а затем ознакомиться с условиями жизни беженцев из Могутовского приюта, которые были вывезены в села. Теодора Ригга собрание просило отправиться в Петроград, чтобы получить 3250 фунтов стерлингов (эта сумма эквивалентна нынешним 180 000 фунтов стерлингов – а это огромные деньги!), посланные из Лондона в британское консульство. Дипломаты сообщили, что готовы передать эти деньги. И опять квакеры попытались приобщить к своему делу первую русскую квакерею: через Теодора Ригга и доктора Пирсона они хотели попросить Ольгу Толстую включиться в работу с квакерами, занятыми размещением беженцев в новых местах. Д-р Рикман предложил просить Лондонский квакерский комитет направить в Бузулукский уезд небольшую группу добровольцев, которые были бы готовы поселиться в некоторых деревнях, где квакеры работали в течение последних двух лет. Рикман был убежден, что квакерская миссия своей работой подготовила почву для приезда такой группы, которую можно было бы рассматривать как квакерское посольство в этой части России.

Бузулукские «Известия» сообщали, что на общем собрании делегатов Уездного совета беженцев 9 апреля 1918 года шел разговор об открытии мастерских для беженцев в Бузулуке, и квакеры выразили готовность помочь:

На обстановку мастерских почти никаких затрат не требуется, т. к. столярную, сапожную мастерские земство передает бесплатно и со всем оборудованием, а английская миссия, кроме оборудования, дает еще на первое время и материалы. Собранию остается только решить, разрешить открыть эти мастерские или нет.

И тут же объявление:

Английский комитет «Общество Друзей» желает купить несколько хороших мужских и дамских двухколесных велосипедов. Обратиться нужно к секретарю, Бузулук, Оренбургская, 27.

Все говорило о том, что квакеры обосновались в Бузулукском уезде всерьез и надолго. Весна 1918 года была весной надежд и планов.

Проблемы с финансированием из‐за рубежа. Чехословацкие легионеры в Бузулуке. Глава квакерской миссии отправляется за деньгами в Петроград. Путешествие с мешком денег через линию фронта. Два члена миссии переезжают в Москву, чтобы работать в провинциальных детских колониях. Сотрудники англо-американской миссии покидают Бузулук.

Глава квакерской миссии в Бузулуке Теодор Ригг в середине мая 1918 года отправился в Москву, которая к тому времени уже стала столицей Советской России. Его воспоминания «Хроника квакерского работника в России. 1916–1918» содержат многочисленные детали поездки, и дневник этот читается как приключенческий роман:

На недавнем собрании нашей группы было решено послать меня в Москву за значительной суммой русских денег. Банки не функционируют должным образом, и, по-видимому, наш Лондонский комитет не может перевести фунты в Россию. Таким образом, совершенно необходима весьма значительная сумма денег, во-первых, для проживания и работы в Бузулуке, а во-вторых, для того, чтобы каждый сотрудник имел при себе резерв, которым можно воспользоваться в случае эвакуации для оплаты дорожных расходов до Владивостока и далее до США. Мы считаем, что британское консульство в Москве сможет помочь нам в получении требуемой суммы. Я обрадовался смене обязанностей, так как все-таки устал от своего секретарского поста, на котором находился свыше шести месяцев один, после отъезда Роберта Тэтлока.