Джеймс Хоус - Наикратчайшая история Англии

«Так и оказалось! На мне была белая жилетка, которая пусть и немного, но все же роковым образом виднелась из-под моего сюртука. Боже мой! Это была единственная белая жилетка на Пикадилли».

Заметив человека в правильной жилетке и вообще одетого должным образом, вы могли обратиться к нему – и тогда все сразу становилось понятным. С 1870-х гг. акцент, известный как нормативное произношение (received pronunciation – RP), стал единственно допустимым. Конечно, это был южноанглийский вариант.

«Акцент, наиболее распространенный в повседневной речи семьях уроженцев Южной Англии, получивших образование в крупнейших частных школах-интернатах».

Как попасть в английскую элиту, с 1180 г. до наших дней

Родилась новая демократическая элита, еще более широкая, чем прежде, и готовая принять в свои ряды любого – хоть из Мэйфера, хоть из Мадраса. Получившие одинаковое (классическое) образование, певшие одни и те же (англиканские) гимны, одетые одинаково корректным образом, игравшие в одни и те же (джентльменские) игры и разговаривающие с одинаковым (нормативным) акцентом, выпускники частных школ стали строить теннисные корты, крикетные шатры и поля для регби от Корка до Калькутты, как некогда римляне повсюду возводили форумы, термы и колоннады.

Простонародье копировало привычки чрезмерно самоуверенных правящих классов. Особенно важным для сплочения нации оказался крикет – игра с тщательно прописанными правилами, в которой обычным англичанам дозволялось бить тяжелыми мячами в сторону самых знатных лордов королевства. Иностранным гостям было даже сложно в это поверить. Один русский аристократ решил, что крикет – это интересно, и присоединился к одной из команд.

«Он получил множество ударов мячом и впоследствии выражал убежденность в том, что следует отдавать предпочтение интеллектуальным развлечениям».

Англичане в середине Викторианской эпохи наконец-то стали казаться единой нацией. Консервативная партия (получившая свое неофициальное название в 1834 г.) считалась наследницей роялистов XVII в.; Либеральная партия (известна под этим названием с 1839 г.) теоретически происходила от тех, кто выступал в то время на стороне парламента. Но идеологическая основа обеих различалась так мало, что лорд Гладстон спокойно расстался с тори, чтобы возглавить либералов, а предполагаемые реакционеры-англиканцы из партии тори избрали скандального писателя еврейского происхождения Бенджамина Дизраэли, дабы тот противостоял Гладстону в великих парламентских дуэлях того времени. Неудивительно, что в этот период, впервые со времен Шекспира, Англия дала миру Чарльза Диккенса – писателя, который умел писать и в высоком, и в низком стиле. Единая Англия была мощным центром притяжения для всего Соединенного Королевства. Элиты других народов империи к этому времени уже давно говорили на английском языке как на родном, и теперь их примеру последовали широкие массы, усваивая язык саксов после тысячелетнего сопротивления. Английский язык стал практически единственным в империи – и даже в мире, как начали думать некоторые англичане.

«Как ни держатся немцы, французы и русские, подобно валлийцам и ирландцам, за свои устаревшие языки, все они, разумеется, обречены перейти на наш язык».

Насколько могучим казалось Соединенное Королевство! Во время Крымской войны (1853–1855) ему вместе с Францией удалось навязать России неудачный для нее ход событий. Индийское восстание сипаев (1857) было разгромлено, а в результате Второй опиумной войны (1856–1860) Китаю было навязано соглашение о свободной торговле.

«Открытие Китая – безусловно, одна из самых очевидных причин великолепного и необъяснимого для многих процветания, которое, несмотря на опасности в Европе и конвульсии Америки, снизошло на наши острова».

Страна триумфально вступала в 1860-е гг., готовая все дальше и дальше расширять свои рынки, на горе менее успешным странам.

Но это была лишь иллюзия. Британская империя никогда не была настоящим лидером. Ее ВВП составил максимум от мирового – 9,1 % – в 1870 г., но никогда не превосходил общий ВВП Германии и Франции (в то время как, например, ВВП США в 1960 г. составлял 40 % от мирового). Британская империя зависела от стабильности и договороспособности Европы, и британская элита это сознавала. Самая незначительная вероятность нападения, вторжения со стороны Ла-Манша вызывала реакцию, близкую к истерике. В 1859 г. единственный бронированный деревянный военный корабль «Глуар» давал Франции технологическое преимущество над всем британским военным флотом. Через год, впрочем, он уже устарел на фоне цельнометаллического британского броненосца «Уорриор», а в Британии начали строить безумно дорогую и так никогда и не примененную систему прибрежных фортов.

Почти неприступные форты, прозванные «безумием Пальмерстона» еще до того, как были закончены, до сих пор стоят от Корка до Дувра. Даже в зените мировой славы в Британии хорошо понимали: то, что действительно важно, – это Европа. Фотография автора

Одна-единственная дата 28 июля 1866 г. может служить отличной иллюстрацией того, как Британия, будучи мировой державой, никуда не могла деться от Европы. После десятка лет неудач была наконец-то проложена работающая телеграфная линия до Америки. Биржи Лондона и Нью-Йорка немедленно стали единой информационной зоной. Информационные технологии, как всегда, способствовали глобализации.

Англо-американская телеграфная компания (© Bill Burns)

Издание книги Джорджа Чесни «Битва при Доркинге» в мягком переплете (Wm. Blackwood & Sons, 1871)

Однако первой важной новостью, переданной в тот день через Атлантику, стало известие о разгроме Пруссией Австрии в величайшей европейской битве начиная с 1815 по 1914 г. [36] Видимо, речь о битве при Садове – крупнейшей битве прусско-австрийской войны. Она состоялась еще 3 июля 1866 г. В 1870 г. Пруссия зашла еще дальше и в шесть недель уничтожила Францию Наполеона III. Сначала некоторые англичане посчитали это хорошей новостью: в то время Париж соперничал с Лондоном за роль главного финансового центра мира.