Джеймс Хоус - Наикратчайшая история Англии

Но это значило бы пойти на настоящие перемены. К счастью, у Генри Ньюболта было другое решение проблемы: если все просто будут вести себя так же, как доблестные ученики частных школ, воспитанные крикетом, все будет хорошо – даже если оружие выйдет из строя.

Нельсон и Веллингтон уповали на огневую мощь обученных солдат; нервические викторианцы позднего времени должны были возлагать свои надежды на сверхспособности выпускников элитных частных школ.

Никакие лекции о необходимости технического образования или уроки инвестирования не могли остановить членов элиты, превращавшихся в джентльменов-капиталистов – просто потому, что они могли.

В странах, бывших основными конкурентами Британии, – Америке и Германии – такого искушения не было: в Америке не было аристократии, а деньгам воздавался откровенный неприкрытый почет. В Германии, напротив, существовала настоящая наследственная аристократия, в ряды которой было практически невозможно попасть. Таким образом, американцы и немцы, даже заработав миллионы, оставались простолюдинами и могли полностью сосредоточиться на торговле или промышленности.

Англия искушала капиталистов непреодолимым обаянием истинной наследственной аристократии, которая, однако, была всегда открыта для новых богачей. Как и саксонские йомены, ассимилированные своими нормандскими властителями в XII в., английские промышленники и торговцы XIX в. отказались от собственных корней и стали сельскими помещиками.

«Чем в большей степени профессия или источник дохода позволяли вести образ жизни, близкий к образу жизни землевладельческих классов, тем выше был престиж… «Капиталист-джентльмен» не презирал рыночную экономику, но производство ценил весьма низко».

Это создало возможное лишь в Англии физическое и культурное разделение между владельцами производств и источниками их богатств, которое как раз и находили столь привлекательными сильные мира сего. Все они мечтали одеваться, разговаривать и играть, как английские джентльмены, и вращаться в кругу истинных аристократов, которых не беспокоят проблемы труда, социалисты или анархисты, в живописной британской глубинке без всяких фермеров. Это стремление по-прежнему актуально для американских миллиардеров, русских олигархов и других богатых иностранцев – как и для недавно разбогатевших англичан. Богатые немцы поздневикторианского периода не просто позаимствовали из английского слово sport и названия отдельных игр: в журнале, приведенном справа, рекламировались также курсы «английской беседы».

Реклама Aquascutum. Из немецкого журнала Simplicissimus, Issue No. 52; 23 March 1914 (Klassik Stiftung Weimar). Опубликовано Библиотекой герцогини Анны-Амалии в сотрудничестве с Немецким литературным архивом в Марбахе, а также Институтом исследований немецкой и мировой литературы и учебно-исследовательским центром истории немецко-еврейской литературы при Рейнско-Вестфальской технической высшей школе в Ахене

Spiel und Sport, начало XX в. (J. Bloch, Berlin). Копия. Берлинская государственная библиотека

День благодарения в Маниле. Банкет для британских и американских офицеров

Американцев, у которых проблем с «английской беседой» не было, все это особенно привлекало. Когда путешествия между Великобританией и США через Атлантический океан стали безопасными и роскошными, элиты обеих стран вскоре стали не просто деловыми партнерами.

«“Власть над отпрысками благороднейших фамилий Великобритании постепенно переходит в ручки наших прелестных заатлантических кузин… от этого союза, который с легкостью превратит гражданку республики в титулованную английскую леди, выиграет не только калифорнийская наследница”.

– Что-нибудь еще? – спросил Холмс, зевая» [40] Пер. Д. Г. Лившиц. .

Чувство определенного родства с американской элитой создавало особые отношения и в военной сфере. В 1895–1897 гг. между странами существовали серьезные разногласия по вопросу доминирования США в Южной Америке, однако в 1898 г. в Манильском заливе командир расположенного здесь британского флота без каких-либо указаний из Лондона инстинктивно поддержал американский флот против мощной германской эскадры, неожиданно решившей поиграть мускулами [41] Дело было во время американо-испанской войны; Германия симпатизировала Испании, хотя и не выступила в роли прямого военного союзника. . Этот факт был отмечен в США с удивлением и благодарностью.

И это было к лучшему, потому что уязвимость Британской империи становилась все заметнее.

В 1899 г. Бурская республика, заподозрив, что британцы стремятся отобрать у нее невероятно привлекательные алмазные копи (как и было на самом деле), нанесла удар первой. Во время «черной недели» в декабре 1899 г. британская армия подверглась унижению и разгрому. Вся Европа втайне злорадствовала.

Патриоты массово записывались на призывные пункты, но мужчины Британии, самой урбанистической и индустриальной страны в Европе, были просто физически не готовы к военной службе. Тысячи волонтеров признавались непригодными, пока военные чиновники в отчаянии не снизили нижний порог роста с 5 футов 6 дюймов до 5 футов ровно (со 168 см до 152 см).

Немецкая карикатура 1899 г., высмеивающая катастрофическую неспособность британской армии к ведению войны. Образ британских генералов с ослиными головами берет начало отсюда, а не со времен Первой мировой войны. Из журнала Der wahre Jakob, no. 353, 30th Jan 1900. Публикуется с разрешения Оцифрованной литературной коллекции университета Гейдельберга

«Британская отвага» – табачная коробка времен Англо-бурской войны. Отказаться от идеи расового превосходства в Британии не были готовы, однако сражения повсеместно изображались, мягко говоря, в искаженном виде