Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии

В силу всего этого политическая работа заглохла. Наш кружок начал новое дело, питаясь литературой из обособленного, почти растаявшего кружка интеллигентов. Кружок получился смешанный. Торсуев уже был знаком с учением

[138]

Маркса и предложил читать «К развитию монистического-взгляда на историю» Плеханова. Горбунов и Прокофьев стояли за «Экономические записки» Карышева, В. В. Михайловского и прочих народников. Я же хотела узнать, как можно больше, и читала и то и другое. Торсуев вел непрерывную полемику с народниками. В это время Торсуев вошел в связь с другим вновь образовавшимся кружком, организованным псаломщиком под кличкой Павел. Павел же организовал кружок из рабочих за Темерником. Но эти кружки просуществовали недолго. Тетка одного рабочего, у которого они собирались, выдала кружок полиции.

Павел был арестован. На допросах он прикинулся сумасшедшим. Полиция провозилась с ним два месяца и выпустила. Но его отрешили от сана и запретили учительствовать. Он впал в крайнюю нужду, так как не принимал ни от кого помощи и вскоре уехал в Америку. Наш же кружок просуществовал полтора года. За это время нами было много прочитано. Читали Иванюкова, Тугана, Железнова, Гегеля, Плеханова, Каутского и всех народников.

Горбунов и Прокофьев выбыли, сказав, что им надоела политика. Но кружок от этого не пострадал. Я привлекла трех работниц и одну швею, а Торсуев железнодорожного рабочего Мочалова, который вел работу как в мастерских, так и па тряпичной фабрике Панченко.

К этому времени возвратились из ссылки Козин, Шестопалов, Волк и Болдырев. Они влились к нам, хотя и не посещали регулярно кружок. Имея старые связи на Заводах, они вели там экономическую пропаганду. В это время Торсуев углубился в философию, стал индивидуалистом и вышел из кружка. Но он всегда сочувствовал социал-демократическому движению. К концу третьего года наш кружок стал чисто марксистским. Читали «Капитал» и прочую литературу по историческому материализму.

Однажды, в 1895 году к нам приехал из Бельгии политический эмигрант. Он привез много литературы, инструкций и пожелал познакомиться с местными работниками. Мы, в количестве 5 человек, собрались за Доном. В большой речи приезжий указал нам на рост иностранного капитала на юге России (сталелитейные заводы в Таганроге и Керчи). Исходя из этого, он рекомендовал нам поставить работу по примеру

[139]

заграничной социал-демократии, т.-е. образовать комитет, разделить город на районы. Каждый комитетчик должен был организовать районный кружок из рабочих. Каждый член этих кружков должен организовать кружок на месте работы.

Литературу он передал в кружок интеллигентов, связь с которыми должен был иметь лишь один член комитета.

К этому времени приехали из Харькова политические работники — Фофанов, Серебряков и старый рабочий «дядя Яша».

И вот в 1895 году был организован Донской комитет российской социал-демократической рабочей партии. В оснований его участвовали: Фофанов, Мочалов, я (Быстрицкая), Мелешко, Тимохин и студент Кривобокое, связавший нас с Москвой. Я, Мочалов и Фофанов взялись организовать районы. Фофанов же вел сношения с Москвой. Для Мелешки был набран кружок рабочих, с которыми он и занимался у себя на квартире. Тимохин работал среди банковых, газетных и других интеллигентных профессий работников, а также заботился о добывании литературы.

Комитет выработал соц.-демократическую программу. При организации районов мы почувствовали, что пять лет прошедшей работы не прошли даром. Нам удалось организовать 10 кружков, по 6 человек в каждом. Мелешко взял 1, Мочалов 2, Фофачов 2, я взяла 4, и приезжий из Москвы студент Кривобокое (Невский)— 1 кружок, он же привез инструкции из Москвы.

Летняя работа протекла так успешно, что на встрече нового года, устроенной для подсчета сил, собралось 60 человек организованных рабочих. Из них 20 человек были из кружка пропагандистов, с которым велась особенно усиленная работа. С ними мы проходили: историю культуры Липперта, Энгельса, Каутского, Летурно, I том Капитала, Плеханова и серию книг по истории Французской революции. Каждый из рабочих, пробывший ½ года в кружке пропагандистов, был обязан организовать свой кружок на месте работы, в котором он должен был вести разговоры об экономической борьбе, читать мелкие брошюры «Эмма» Швейцера и ряд нелегальных книг, приходивших из Москвы. Комитетчикам, кроме своих кружков, приходилось бывать и в других мелких — инструкторами. У рабочих была жажда к

[140]

самым разнообразным знаниям. Приходилось отвечать на вопросы о любви, астрономии, боге, физике и так далее.

Тем комитетчикам, кто не имел университетского образования, приходилось читать ночами, чтобы быть в состоянии ответить на все эти разнообразные вопросы. Комитетом была организована касса взаимопомощи. Взнос взимался в зависимости от жалованья. Кассиром была выбрана я. Вообще время было дорого. В кружках, состоящих из работниц и рабочих, появились праздные разговоры. Я предложила ввести дисциплину. Невнимательному предлагалось, повторить, что говорил пропагандист и на следующий раз приготовить реферат по пройденному. За опоздание взимался штраф от 5 до 20 копеек.

Работа в таком масштабе продолжалась до 1898 года. Чтобы как можно дольше сохранить работников от провала, приходилось комитет окружать непроницаемой тайной. Комитетчики, работавшие на фабриках и заводах, говорили а себе как о связующем звене. О комитете же мы говорили, что там сидят люди могучие, ведущие сношения с заграницей и Москвой и не всегда имеющие место жительства в Ростове. На случай провала комитета, среди пропагандистов были выделены несколько активных рабочих. Им был дан адрес комитетчика Тимохина, который не работал на заводах.

Конспирация была настолько строга, что комитетчики не переписывались, не снимались, не записывали адресов. Отправляясь на работу в кружки, они гримировались, а возвращаясь домой, кружили по городу. Благодари этому, за 3 года из комитета никто не был арестован, за исключением Козина, который работал эпизодически и был арестован 2 раза. За все время ни разу не удалось провести забастовки, так как в комитете имелась тенденция сохранять, силы. В кружках пропагандистов появилась утонченность, а среди рабочих масс — застой. В силу этого комитет решил вступить на агитационный путь. К первому маю 1898 г. были составлены прокламации, в которых была указана цель праздника, как проводится он за границей и предполагалось, не выходить на работу.

Расклейку прокламаций взяли на себя Мочалов, я и Полина Чайченко. Прокламации были расклеены на всех правительственных учреждениях города, на фабриках и за-