Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии
- Название:К двадцатипятилетию первого съезда партии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издательство
- Год:1923
- Город:М.-Пг.
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии краткое содержание
К двадцатипятилетию первого съезда партии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
[141]
водах, на главных улицах и в городском саду. Даже удалось наклеить несколько штук на парадном жандармского управления. Рабочим были выданы пачки прокламаций для разброски на станках в своих предприятиях, за день до праздника. К утру первого мая на строящейся колокольне Богатянской церкви было повешено знамя товарищем под кличкой «Анархист». На знамени было написано: Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Да здравствует Росс. Соц.-Дем. Раб. Партия! Долой существующий строй! Леса были разобраны, так что знамя висело 3 часа, пока жандармы догадались позвать пожарных. Все это наделало массу шума по городу, вызвало большое оживление среди рабочих и подняло на ноги всю полицию и жандармерию. Была вызвана сотня казаков из Новочеркасска. Но никто из работников не пострадал. Только были арестованы наудачу кое-кто из ссыльных интеллигентов. Комитет с этого времени в глазах рабочих приобрел огромное значение. Вскоре приехали из Луганска, Иваново-Вознесенска, Сулина, Тулы и Таганрога несколько рабочих. Они влились в ростовское движение. Оказалось, что в Баку, Таганроге, Сулине и Луганске работа была слабая. Донской комитет завязал связи с этими городами. В Сулин была послана Полина Чайченко с литературой. В Луганск поехали рядовые работники с целью пропаганды. В Таганрог выехали Шестопалов и Козин. В Новороссийск — Ипат. Приезжие из Иваново-Вознесенска и Тулы 10 человек начали будировать и указывать на необходимость углубления и расширения работы. Они потребовали через Афанасьева связи с комитетом. Так как они уже агитировали на заводах, комитет, чтоб дисциплинировать их силы, устроил собрание за Доном, где от комитета присутствовала я. От иваново-вознесенцев были Орехов, Кудряшев, Туляков, Ваничка, Ионтий и Афанасьев-Ростовский. Возникли прения. Иваново-вознесенцы предложили массовки и агитацию на заводах. Массовки были приняты. Агитация отклонена ввиду возможности провалов.
Вскоре комитет сделал добавку к старой программе — массовки и политическая борьба. За лето в Балабановой роще за Темерником и за Доном были проведены около 20 массовок, с присутствием от 20 до 60 человек.
[142]
Так как работа в Баку шла слабо, туда выехали Орехов и Ипат. Там они наладили дело в два месяца. Орехов вернулся и по своему неуравновешанному характеру застрелился с работницей Наташей Рейнгард. За зиму 1898-1899 г.г. работа росла и вширь и вглубь. Было организовано до 20 кружков. Особенное внимание комитет обратил на пропагандистов. Занятия в их кружках шли по нескольку раз в неделю. Среди пропагандистов выдвинулись: Иван Сгавский — хороший работник и организатор, рискующий всем для дела, ведший агитацию, привлекавший новых членов и предоставивший даже свою квартиру для работы кружков, явок и сходок, «Анархист» — предприимчивый и смелый работник Гущин Иван, также выделявшийся в рядах пропагандистов; приезжий, под кличкой «Рыжий» — человек очень энергичный, благодаря которому удалось наладить систематический выпуск листовок, в которых указывалось на тяжелое положение на фабриках и призывались рабочие к забастовкам; Кузьмич, работавший в гуще — в депо и мастерских.
С весны 1899 года нам удалось, благодаря энергичной работе, привлечь большое количество рабочих депо и мастерских Владикавказских ж. д., в том числе и рабочего Менделя, который привлекал почти ежедневно новых членов в кружки, но отличался странными вопросами и нелепыми предложениями. Работа кружков окончательно приняла характер массовок, которыми руководили комитетчики. Массовки были разбиты по районам. В моем районе оказался Мендель.
Предшествующая усиленная работа в развитии ростовского движения вызвала со стороны жандармов усиленную слежку. Появилась масса новых филеров, ходили слухи, что есть провокаторы. А также появился бывший провокатор Гудзон, который был открыт в начале 90-х годов и после многих побоев со стороны рабочих стал опознавателем приезжих работников на вокзале.
Ввиду странности Менделя и наплыва неорганизованных рабочих меня решено было законспирировать, дав кличку «Вера Васильевна». К этому времени поступили сведения, что во Владикавказских мастерских мастер Раков ведет агитацию и призывает рабочих к забастовке и организации. Я
[143]
предложила Менделю, который лично знал Ракова, свести меня с Раковым для переговоров. Я взяла несколько нелегальных брошюр и, чтоб не обнаружить себя перед Раковым, мелкие рассказы Горького, которые я и читала при его приходе. Мендель начал раскладывать литературу, хотя я и говорила, что мы не для этого пришли. Раков не обратил на литературу внимания и повел себя странно. После этого я не стала вести с ним разговоров, увидя в нем если не провокатора, то человека, которого нужно остерегаться. Менделю же я не подала вида. Спустя неделю Мендель и Раков были арестованы и разнеслись слухи, что они выдают. Вскоре Раков был выпущен, но все к нему стали относиться, как к провокатору. Места собрания были переменены и работа продолжалась. Хотя квартиры комитетчиков никто из новичков не знал, но во всех окружающих обстоятельствах чувствовалась напряженность.
В Ростове в то время существовала легальная литературка, в которой собирались все работники, но держались друг от друга в стороне.
На одной из лекций был опознан в костюме священника Мендель. Все комитетчики были оповещены и разошлись по домам. В этот вечер Раков был избит рабочими у литературки. Возвращаясь домой, я заметила у своей квартиры Гудзона. Наследующее утро у квартиры стояло пять филеров. Но мне их удалось провести, переодев в свой костюм сестру. В этот же вечер я выехала из Ростова в Новороссийск.
После моего отъезда в районе мастерских Влдк. ж. д. было арестовано около 40 человек, в том числе член комитета Фофанов. Козин и Ипат были арестованы в Новороссийске. По письму, найденному у Ипата в Ростове, арестовали Мочалова. Но он отказался от письма, пользуясь тем, что оно не подписано фамилией, и был выпущен. Но силы в Ростове были так велики, что работа продолжалась. Выпускали прокламации, но работа в кружках, во избежание дальнейших провалов, была прекращена.
Через полгода я была вызвана комитетом в Ростов. Жандармский полковник Артемьев говорил всем арестованным на допросах, что никого не выпустит пока не арестует меня. По его мнению, я где-то на Кавказе выпускала про-
[144]

кламации и пересылала их в Ростов. Я приехала в Ростов и добровольно села в тюрьму. Следствие было закончено, часть работников была выслана в Новочеркаск, часть выпущена. Работа все же продолжалась подготовленными пропагандистами. Кружки, собирались в Нахичевани. К 1 маю 1900 года жандармы арестовали около 50 человек приезжих студентов и кое-кого из интеллигенции. Но этот май прошел тихо и все арестованные были выпущены, часть совсем, а часть под гласный надзор, в том числе и я. Каждый год из Москвы приезжали студенты, привозили литературу и связи. В 1900 году ростовские студенты Кривобоков (В. И, Невский), его жена Любовь Васильевна и Резанов были арестованы в Москве. После 19-ти дневной голодовки Резанов был выпущен под гласный надзор и прибыл в Ростов для восстановления связи.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: