Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии

Неужели же всѣ эти господа, принесшiе столько зла рабочимъ, способны сдѣлать какое-нибудь благодѣянiе рабочимъ? Нѣтъ, такое благодѣянiе можетъ быть только вынужденнымъ. Очевидно, какая-то сила заставила ихъ смѣнить внезапно свой гнѣвъ на милость и отъ преслѣдованiй и крутыхъ мѣръ, перейти вдругъ къ изданнiю благодѣтельныхъ законовъ.

И читатель, конечно, понимаетъ какая это сила. Это все тотъ же страхъ передъ русскимъ рабочимъ движенiемъ, о котогомъ мы говорили въ началѣ, все та же боязнь, что при помощи штыковъ и тюремъ не только не остановишь рабочаго движенiя, но, пожалуй, еще усилишь его, прививъ рабочимъ мысль о политической свободѣ. Особенно испугали правительство двѣ послѣднiя петербургскiя стачки (въ iюнѣ 1896 года и въ январѣ 1897 г.). Никогда еще въ России не было такихъ громадныхъ стачекъ: въ первой стачкѣ уча-

[311]

ствовало 300 тысячъ чел. Но что особенно важно, — никогда еще рабочiе не вели себя такъ умѣло, не проявляли столько стойкости, единодушiя и смѣлости. Фабричной инспекцiи и полицiи приходилось не разъ слышать такте ответы со стороны рабочихъ, которые показывали, что рабочiе уже давно перестали видѣть все зло только въ своихъ хозяевахъ, что многiе изъ нихъ уже ясно представляютъ ceбѣ всѣ бѣдствiя, которыя причиняютъ рабочимъ правительство — однимъ словомъ, что въ средѣ рабочихъ распространяется враждебное отношенie къ правительству и зрѣетъ готовность вступить съ нимъ въ борьбу.

Но вотъ первая стачка прекратилась. Частью аресты, высылки и всякаго рода насилiя, частью голодъ и лишенiя, связанныя съ безработицей, частью обѣщанiя, данныя правительствомъ заставили рабочихъ взяться снова за работу. Правительство хотя и вздохнуло свободно, но все-таки поняло, что нужно сдѣлать уступку рабочимъ, чтобы не вызвать снова такой страшной стачки. Такъ какъ главное требованiе рабочихъ было сокращенiе рабочаго дня, то правительство и стало разбирать вопросъ о подобномъ сокращенiи. Но тяжело дѣлать уступки своимъ врагамъ. Вяло и неохотно взялось правительство за этотъ вопросъ. То одного, то другого фабриканта приглашали въ министерство для совѣщанiя о томъ, насколько можно сократить рабочiй день, безъ за-мѣтнаго ущерба для фабрикантовъ. Но отъ этих совѣщанiй дѣло мало подвигалось впередъ. Петербургскимъ рабочимъ надоѣло ждать. 2 января 1897 г. вспыхнула новая стачка, въ которой приняло участiе 18.000 человѣкь. Опять главное требованiе рабочихъ было сокращенiе рабочаго дня до 10½ час. Тутъ правительство испугалось уже не на шутку. Какъ, въ Петербургѣ, въ сердцѣ Россiи, подъ самымъ носомъ у царя, въ городѣ, гдѣ на каждаго жителя приходится по шпiону и по десятку штыковъ — въ Петербургѣ рабочiй классъ настолько возбужденъ и настолько сознателенъ, что можетъ устраивать одну стачку за другой, несмотря ни на какiя преслѣдованiя! Кто поручится, что все рабочее населенiе Петербурга не возстанетъ въ одинъ прекрасный день и не потребуетъ себѣ политическихъ правъ — свободы союзовъ, собранiй, свободы слова, участiя въ управленiи государствомъ? Кто поручится, что рабочее населенiе другихъ городовъ Рос-

[312]

сiи не откликнется на призывъ Петербургскихъ рабочихъ и не поддержитъ ихъ? Устоитъ ли тогда самодержавное правительство, справится ли оно съ этой народной волной, не смоетъ ли его эта волна съ лица земли? Нѣтъ, шутить съ огнемъ опасно! И правительство поторопилось дать рабочими оффицiальное обѣщанiе, что съ 16 апреля оно введетъ сокращенный рабочiй день. Вы спросите, почему же именно съ 16 апрѣля, а не въ другой какой-нибудь срокъ? А потому, что 19 апрѣля (по заграничному календарю — 1 мая) рабочiе всего мiра празднуютъ великiй праздникъ рабочихъ. Правительство боялось въ этотъ день новыхъ волненiй со стороны рабочихъ и введенiемъ сокращеннаго рабочаго дня, накануне майскаго праздника, думало успокоить рабочихъ. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, назначенiемъ этого срока оно выдало себя, еще разъ показавъ рабочимъ, какъ оно боится всякихъ волненнiй съ ихъ стороны.

И вторая петербургская стачка прекратилась. Правительство не осмѣлилось нарушить своего обѣщанiя и съ 16 апрѣля ввело во всѣхъ петербургских фабрикахъ 11½-часовой рабочий день.

Но вѣдь въ Россiи не одинъ только городъ Петербургъ и не одни петербургскiе рабочiе устраивали стачки и требовали сокращенiя рабочаго дня. Петербургские рабочiе только наиболее развитые изъ русскихъ рабочихъ, а петербургскiе стачки только наиболѣе громадныя. Правительство поняло, что нужно успокоить не только петербургскихъ рабочихъ, но и рабочихъ всей Россiи, что нужно ввести сокращение рабочаго дня для всѣхъ русскихъ рабочихъ. Въ январѣ 1897 г., тотчасъ послѣ стачки, была учреждена упомянутая выше комиссiя для выработки закона о сокращенiи рабочаго дня. Русскiя комиссiи своею медлительностью вошли въ пословицу. Обыкновенно они вырабатываюсь законы по нѣскольку летъ. Куда имъ торопиться? Члены комиссiй полу-чаютъ хорошее жалованiе, а правительство и само не особенно торопится впередъ. Но комиссiя для выработки закона о сокращенiи рабочаго дня действовала съ лихорадочною поспешностью. Ко 2 iюня законъ не только былъ выработанъ, но обсужденъ въ государственном совѣтѣ и утвержденъ государемъ. И все это въ какiе нибудь 4 мѣсяца. Очевидно, что-то торопило министровъ, чиновниковъ и фабрикантовъ

[313]

ввести поскорѣе благодѣтельный для рабочихъ законъ. Ихъ торопилъ призракъ рабочихъ волненiй.

Теперь вы легко поймете кого долженъ благодарить всякiй русскiй рабочiй за новый законъ. Не фабрикантовъ, не правительство, потому что они дали этотъ законъ не добровольно, а принуждены были его дать. Всякiй русскiй рабочiй долженъ благодарить за него своихъ товарищей, которые во всѣхъ концахъ Россiи безпрерывно боролись и наводили своей борьбой страхъ на капиталистовъ и правительство; и особенно онъ долженъ благодарить славныхъ петербургскихъ рабочихъ за то, что они своими двумя огромными стачками нанесли самый сильный ударъ врагамъ рабочихъ и вырвали у нихъ уступку, которую они долго не хотѣли сделать.

Итакъ, русское рабочее движенiе заставило правительство сделать новую уступку. Какова же эта уступка? Велико ли будетъ ее значенiе для рабочихъ, много ли пользы принесетъ она имъ? Мы уже выше ответили на этотъ вопросъ. Мы уже сказали, что правительство старалось всѣми способами урѣзать новый законъ и свести его пользу къ нулю.

Прежде всего вводимое новымъ закономъ сокращенiе рабочаго дня совершенно ничтожно. Правда, у насъ есть фабрики, гдѣ работаютъ по 16, 17 и даже 18 час.; тамъ рабочей день сократится на 4, 5, 6 час. въ сутки. Такое сокращенiе, конечно, нельзя назвать ничтожнымъ. Но зато у насъ есть много фабрикъ, гдѣ рабочiй день продолжается 12-13 час. Тутъ сокращенiе рабочаго дня будетъ равняться всего ½ и 1 часу. Наконецъ не мало у насъ фабрикъ, гдѣ работа продолжается еще менѣе, чѣмъ устанавливается закономъ. На многихъ фабрикахъ работаютъ 11½ час., 11 и даже 10 час. Здѣсь новый законъ не только не принесетъ пользы рабочимъ, но фабриканты еще могут удлинить рабочiй день, чтобы достигнуть предѣловъ, устанавливаемыхъ закономъ.