Дарья Короткова - Белорусские земли в советско-польских отношениях

9 марта 1918 г. Совет съезда выпустил II Уставную грамоту «К народам Белоруссии» 209. Главное ее положение было сформулировано в ст. 1: «Белоруссия в границах расселения и численного преобладания белорусского народа объявляется Народной Республикой». Далее шло подтверждение на территории Белорусской народной республики социалистических принципов, провозглашенных Всебелорусским конгрессом:

1) отмена частной собственности на землю, социализация земли (передача ее без выкупа тем, кто на ней работает);

2) переход лесов, води недр в собственность государства;

3) установление права национально-персональной автономии;

4) введение восьмичасового рабочего дня.

Во II Уставной грамоте в очередной раз было обещано созвать в наикратчайшие сроки учредительное собрание Белоруссии, которое должно принять основной закон республики и определить ее государственный статус. До тех пор исполнительная и административная власть должна была принадлежать Совету съезда и Народному секретариату как его исполнительному органу.

Таким образом, II Уставная грамота Совета съезда провозгласила БНР, но еще не определила ее государственный статус и связь (или ее отсутствие) с Россией или каким-либо иным государством. Издание этой грамоты было обусловлено именно «неопределенными» отношениями с немецкими властями и реальной угрозой единству белорусских территорий, а также имела целью заявить о существовании политической воли и собственных органов власти у края, население которого характеризовалось соседними народами как «темная этнографическая масса, полностью лишенная национального самосознания» 210. Второй задачей документа было оповещение народа о том, что Совет съезда не прекратил своего существования, а также призыв к объединению всех национальных сил вокруг Совета и повышению политической активности, чтобы заставить оккупационные власти считаться с собой 211.

19 марта на торжественном заседании Совета съезда, пополненного представителями городов, земств и национальных меньшинств (что свидетельствует о том, что грамота возымела некоторое действие), был избран президиум Совета и утвержден статут представительства в Совете. На том же заседании Совет съезда был переименован в Раду ВНР. Рада ВНР, по замыслу белорусских лидеров, должна была представлять собой своеобразный предпарламент – высший законодательный и контролирующий орган республики до созыва учредительного собрания.

Председателем президиума Рады стал И. Середа, его заместителем – И. Воронко, секретарями – К. Езовитов и Т. Гриб 212.

Все члены Рады придерживались социалистического мировоззрения: это были представители национальных социалистических партий, эсеры – правые и центр, а также меньшевики. Заметим, однако, что левых социалистических партий (левой БСГ, левых эсеров) в Раде после 19 марта уже не было. В состав Рады ВНР были кооптированы пять членов Виленской рады: братья Луцкевич, Д. Семашко, А. Станкевич и О. Туркевич, которые приехали в Минск, чтобы усилить «незалежническое» течение в Раде 213.

Во II Уставной грамоте ничего не было сказано о суверенитете ВНР и ее отношениях с соседними государствами. Это вызывало недовольство части громадовцев – И. Лесина, редактора «Вольной Беларуси», А. Прушинского, А. Смолича и других влиятельных деятелей БСГ. Именно они, вместе с членами Виленской группы, были самыми радикальными националистами (интересно, что Смолич в 1920-х гг. окажется в БССР в числе активных белорусизаторов края. – Д. К.), выступили за отделение от России, то есть в формально-юридическом плане – за непризнание Брестского договора и объявление независимости БНР. По более позднему свидетельству А. Луцкевича, после нескольких совместных заседаний Народного секретариата и виленской делегации была достигнута следующая договоренность: 1) раздел Белоруссии по Брестскому миру не признавать; 2) поскольку советское правительство не может аннулировать свою подпись, против Брестского мира должны протестовать сами белорусы; 3) с этой целью необходимо объявить независимость БНР 214. Луцкевич писал, что решающее значение в принятии этого документа сыграло мнение левых из БСГ, имевших большинство в Раде БНР, а правые – Минское белорусское представительство во главе с Р. Скирмунтом – присоединились к позиции виленских незалежников лишь спустя два месяца 215.

24 марта 1918 г. Рада БНР большинством всего в несколько голосов приняла III Уставную грамоту 216, в которой объявила БНР независимым государством. Члены Рады БНР объясняли это решение тем, что не видели иной возможности защитить интересы своей страны перед войсками Советской России, Германии и частями 1-го польского корпуса Ю. Довбор-Мусницкого, занявшими значительные территории даже восточной части Белоруссии – Витебской и Могилевской губерний 217.

Белорусские деятели восточной ориентации, оставшиеся в Москве и Петрограде, назвали этот акт предательским 218. По мнению современных исследователей 219, инициаторы процесса отделения Белоруссии от России, во-первых, отошли от решений Всебелорусского съезда (которые требовали федерации с Россией), тем самым лишив себя легитимности, а во-вторых, совершили стратегическую ошибку, дорого стоившую затем белорусскому национально-освободительному движению. Разорвав связь с Советской Россией, руководство Рады БНР, как позднее констатировал А. Луцкевич, все свои надежды возложило на немецкую оккупационную администрацию, стремясь заключить «союз с ней в той или иной форме» 220.

В апреле 1918 г. в составе и политической деятельности Рады произошел ряд важных изменений. 3 апреля состоялись переговоры о вхождении в Раду ВНР представителей Польской рады в Минске – то есть польских помещиков, ранее политических противников самой идеи белорусского самоопределения. Тогда же было принято решение включить в состав Рады ВНР вместо ушедших эсеров 10 депутатов от Минского белорусского представительства 221– убежденных незалежников, связанных с Виленской белорусской радой, возглавляемой А. Луцкевичем. По замыслу последнего, Минское представительство должно было повернуть Раду в сторону немецкой ориентации (прежний Народный секретариат, в основном состоявший из социалистов, отвергал какие-либо «ориентации», кроме федерации с Россией), к сотрудничеству с немецкими оккупационными властями. Необходимость этого маневра Луцкевич мотивировал следующим образом: «Дело в том, что оккупационные власти относятся к идее независимости Белоруссии, в общем, благосклонно. Сейчас речь идет о том, как будет решен вопрос с Лифляндией и Эстляндией. Если эти последние будут связаны с Германией, то, конечно, и белорусский вопрос будет решен в нужном нам направлении… Идет речь только о том, чтобы найти элементы, которые бы твердо стояли на позиции белорусской государственности. Немцы не совсем уверены, что такие элементы в белорусском обществе есть… В этом направлении и следует двигаться. Вы, как понимающие в политических вопросах больше, чем кто-либо еще, можете внести новый дух в Раду Республики – дух европейской дипломатии» 222.