Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

По конструкции шпоры разделялись на два структурных класса: это шпоры колесиковые (колесцовые) с подвижным зубчатым колесиком на держателе (шейке) и жалообразные (репейковые), с утолщением в виде шипа (репейка) разных форм, в том числе и с ограничителем [278]. Для шпор обоих классов деление на правую и левую сторону пока не практиковалось.

При классификации шпор XVI–XVII вв. по типу крепления к обуви они также разделялись на два больших класса. Шпоры первого класса имели проушины, с помощью которых они крепились подшпорным и надшпорным ремешками (круглого или плоского сечения; ремни могли быть заменены на цепочки) к обуви. Вторые — «прибойные» — прибивались гвоздиками или привинчивались к заднику обуви [279], для чего тот укреплялся металлической пяточной пластиной, иногда сложноорнаментированной. Сложность крепления прибойных шпор оправдывала их применение только для латного всадника [280], а винтовая нарезка до середины XVIII в. была достаточно сложной в работе, что обусловило гораздо более редкое использование шпор второго класса в целом.

В позднесредневековой России шпоры входили в комплект так называемых полных, или кирасных, лат (полный комплект составляли собственно латы, кирасные шапки, нарамки, наколенники, рукавицы и сапоги со шпорами), «каковы носят конные люди» [281]. Таких комплектов в царской казне имелось всего десять, включая полный доспех (здесь доспех — обобщающее название для корпусной брони), который прислал царю Федору Иоанновичу польский король Стефан Баторий в 1584 г. [282], два доспеха, принадлежавшие князю и И. А. Воротынскому, доспех Н. И. Романова и доспех, принадлежавший детям царя Алексея Михайловича [283].

В таком варианте прибойные шпоры крепились к железным «сапогам», т. е. к поножам. Такие «сапоги полного доспеха XVI в. состоят из поножи о двух половинках, соединенных петлей и двумя шпеньками, проходящими сквозь две скважины, на верхнем обрезе передней части поножей укреплены по два шпенька, на нижнем краю по два гвоздя, далее три чешуйки; плюсна состоит из одной большой и двух малых чешуек, ступня состоит из пяти чешуек, к задним частям поножей прикреплены три чешуйки и пятка, на пятках шпоры, которые судя по работе, должно быть прикреплены были в позднейшее время, пятка соединяется с плюсной петлями и скрепляется шпеньками, проходящими сквозь скважины, на сапогах заметны следы резного узора, расположенного по краям сапогов каймой и широкой, полоской, проходившей сверху до низу, и делившей каждую половину поножи на две равных части… Весу в сапогах двенадцать фунтов, семьдесят шесть золотников» [284]. Шпоры к таким сапогам также были тяжелыми и массивными.

Наличие шпор позволяло относительно свободно передвигаться не только конному, но и спешившемуся воину. Сказанное справедливо для большинства типов шпор, исключая произведенные в конце XV в. — первой половине XVI в. образцы с длинной, сильно изогнутой вниз шейкой и колесцом, увеличенным до 15 см и более. К XVII в. шейка приобретает более резкий изгиб, а колесцо уменьшается в размерах в два раза. Появляется новый вид колесиковой шпоры «со звоном» [285]; согласно другим данным, этот предмет возрождается из древности [286].

Шпоры XVII в. испытывают влияние европейских традиций [287]. Как особенность именно московского снаряжения XVII в. отмечаются шпоры с двумя или тремя колесцами [288]. Форма колесца менялась согласно моде и могла представлять собой розу (колесцо французского типа) или звездочку (колесцо испанского типа). Периодически в моду входили немецкие или польские шпоры с фантазийным колесцом, лепестки которого образовывали сложный узор [289]; они появились в XIV в. и были популярны минимум четыре столетия.

Художественное оформление шпоры соответствовало пышным одеждам русского позднесредневекового двора. Парадные шпоры покрывались серебрением, позолотой и эмалью, орнаментировались гравировкой, набивной (поверхностной) таушировкой [290], инкрустацией (врезной таушировкой). Шейки, репейки и колесцы фигурно отковывались [291]. Иногда шпоры для статусных потребителей изготавливались из чистого серебра [292].

Представляют особый интерес шпоры, интегрированные в стремя, что было характерно для восточных культур [293]. На сегодня свидетельств об их бытовании в Московии XVI–XVII вв. нет. Возможно, именно такими были стремена из Бутурлинской описи «серебряные белые, на них по четыре репейка золоченых» [294], однако стоит учесть, что в исследуемое время репейками назывались не только шиповидные шпоры, но и прочие шипы, и зубчатые касты для драгоценных камней, и даже узоры с зубчиками [295]. И все же можно предположить, что русские стремена, по турецкой традиции, служили частичной заменой шпорам, для чего всадник давил на бока лошади боковыми ступицами стремени.

Стремена находились во взаимосвязи с типом обуви. Различались стремена для мягкой обуви со скругленным подножием и для обуви с жесткой подошвой с прямым подножием [296]. К XVI–XVII вв. в царском кругу отмечается преобладание стремян для жесткой обуви восточного, западноевропейского и отечественного производства. Стремена «на русское дело» были двух основных форм: первые, с узкой дужкой и круглой подножной пластиной, и вторые, в виде неширокой арки, суживающейся кверху, на прямоугольном основании. Изготавливались они из серебра, меди или железа [297]. И боковые дужки, и подножия парадных стремян покрывались золоченым серебром и декорировались золотой и серебряной таушировкой «нарезными травами» [298], чернью, финифтью, сканью, канфарением, чеканным и прорезным орнаментом [299]. Простые стремена могли быть гладкими без декора, но характерная для русских изделий форма сохранялась. Царские стремена имели гравировку в виде двуглавого орла, которая располагалась в центре круглого подножия [300]. Немногочисленными цветовыми акцентами были драгоценные камни в запонах и кастах.

При сборе седла стремились соблюдать эстетическую цельность, выбирая стремена «одного дела с оправою на луках» [301], художественная отделка которых соответствовала отделке седла, но случалось и так, что к русскому седлу привешивались турецкие стремена [302]. Бытовала практика копирования русскими мастерами элементов восточного конского убранства («на турское дело», «на кизылбашское дело» и т. п.). В таких работах восточные традиции не повторялись буквально, а перерабатывались согласно местному пониманию прекрасного.

Зарубежное снаряжение поступало ко двору как свидетельства дипломатических и торговых отношений с иностранными государствами. Имелись такие привозные вещи и у ближайшего царского окружения [303].

Турецкие (турские) стремена в форме колокола с очень широким подножием отличались яркими красками и крупным орнаментом. Обычно они изготавливались из железа и обивались с наружной стороны золотыми или позолоченными серебряными пластинами с запонами в виде плодов и цветов граната и цветов гвоздики [304]. Декором служили многочисленные драгоценные и полудрагоценные камни: яшма, рубины, изумруды, бирюза и жемчуг. Как и русские стремена, они украшались эмалью, чеканкой, а также серебряными и золотыми узорами, наведенными по железу.