Натан Эйдельман - Из потаенной истории России XVIII–XIX веков

В конце концов образовалась спасительная для генерала неясность. С одной стороны, почти все соглашались, что без Беннигсена дело не было бы доведено до конца; с другой стороны, не понимали, каким образом он, запертый в своем имении, опальный, вдруг столь эффектно прибыл к месту действия. Столкнулись два противоречащих друг другу образа. Хладнокровный организатор убийства и человек, который по авторитетному свидетельству декабриста генерала Михаила Фонвизина «во всю свою службу был известен, как человек самый добродушный и кроткий. Когда он командовал армией, то всякий раз, когда ему подносили подписывать смертный приговор какому-нибудь мародеру, пойманному на грабеже, он исполнял это как тяжкий долг, с горем, с отвращением, и делал себе насилие. Кто изъяснит такие несообразные странности и противоречия человеческого сердца!» [164] Цареубийство 11 марта 1801 года. СПб., 1907. С. 167.

Сам же генерал быстро догадался, что 11 марта — не тот сюжет, которым можно хвалиться в царствование сына Павла, царя, явно причастного к заговору и оттого болезненно относящегося к истории страшной ночи… Беннигсен — среди тех, кто возвел Александра на престол, но генерал помнит, что «ни одно благодеяние не остается без наказания». Впрочем, пока что, в 1801 г., Леонтий Леонтьевич извлечен из отставки. Недоброжелатель его, писатель А. Ф. Воейков, вспомнит, как впервые увидел Беннигсена в «кремлевском дворце в день коронования императора Александра и с невольным почтением остановился пред этой величавой фигурой. Он был в общем генеральском мундире с Александровскою лентою и с Георгием на шее.

Высокий, сухощавый с длинным лицом и орлиным носом, с видной осанкой, прямым станом и холодной физиономией, он поразил меня своею наружностью, между круглыми, скуластыми и курносыми лицами русских генералов и сановников» [165] Исторический сборник Вольной русской типографии. Лондон, 1861. Кн. II. С. 125–126. .

В это время Беннигсен получает следующий чин — генерала от кавалерии и отправляется к войскам в литовские губернии. Не в опалу, как другие руководители заговора, но все же подальше от столицы.

У него опять есть время писать записки, а ведь к старым приключениям прибавилось новое, которое стоит всех прежних.

Но пишет ли?

Впрочем, новые главы биографии генерала будто специально делались для самых отменных мемуаров.

Для начала генерал-граф женится — в четвертый раз — на польской аристократке Марии Бутовт-Андржейкович 30 годами моложе его и производит на свет еще сына и дочь, причем седьмой и последний ребенок оказался на 47 лет моложе старшей дочери от первого брака. Обратившись к общественной карьере Леонтия Леонтьевича, мы находим тропу, взмывающую к облакам, затем низвергающуюся в пропасть, и — снова вверх, опять вниз… Впрочем, генерал спокоен и все на свете старается делать хорошо.

Итак, 1801–1805 . Служба и прозябание в Литве. 1805–1806 . Наполеон побеждает под Аустерлицем, Иеной; движется в Польшу. Так как Кутузов в глубокой опале, царь нехотя приглашает командующим Беннигсена: Александр I мог, по крайней мере, не сомневаться в решительности этого и других заговорщиков 1801 г. Такое мнение об участниках заговора сохранялось у него и в дальнейшем.

Зима 1806–1807 . Апофеоз Беннигсена. О нем снова говорят во всем мире: выстоял против Наполеона при Эйлау; непобедимый император не победил.

Александр I, императрица-мать Мария Федоровна в чрезвычайно лестных выражениях благодарят главнокомандующего.

Через полгода под Фридландом Наполеон все же берет верх. Тильзитский мир — и в 1807–1812 гг. Беннигсен опять не у дел, в имении Закрет близ Вильны. Опять много времени, возраст уже — к семидесяти.

Снова финал?

Июнь 1812 . Александр I приезжает в гости, бал для царя в Закрете (бал попадет в свое время на страницы «Войны и мира»). Посреди празднества приходит известие о вторжении Наполеона…

Беннигсен возвращается в строй, ожесточенно спорит с Барклаем, не одобряя отступление; затем уезжает из армии, в Торжке встречает Кутузова, едущего принимать командование. Кутузов зовет с собою, Беннигсен возвращается к войскам, но вскоре начинает возражать и фельдмаршалу, упорствует на совете в Филях, правда, удачно действует при Тарутине, но — затем жалуется на «пассивность» Кутузова царю.

Кутузов, в ответ, жалуется в Петербург на Беннигсена. В результате царь разрешает главнокомандующему выслать подчиненного. Кутузов не торопится, но на последнем, победном этапе кампании нападки Беннигсена усиливаются: он доказывает (и, по правде говоря, с ним согласны многие генералы и офицеры), что Наполеона можно и должно отрезать, окружить, что у французов слишком мало сил, чтобы уйти из России. Кутузов, однако, исходил из своей логики: не хотел удесятерять сопротивляемость Наполеона, загоняя его в совершенно безвыходное положение. Опасался нарваться на контрудар, полагая, что нужно как бы «эскортировать» тающую французскую армию до границы: «Сами пришли — сами уйдут».

Сопротивление Беннигсена раздражает Кутузова.

И тут он достает ранее полученную царскую бумагу: Леонтия Леонтьевича высылают.

1812–1813 . Новая, уже четвертая опала. Сначала в Калуге, потом все в том же разоренном французами Закрете. Однако «властитель слабый и лукавый» не хочет и чрезмерного торжества Кутузова. Милость Беннигсену постепенно возвращается.

1813–1814 . Беннигсен снова в действующей армии, войну завершает у Гамбурга.

После 1814 . Получает высочайшие ордена, огромную денежную награду; но видны уже и контуры пятой опалы. Леонтий Леонтьевич послан командовать армией на Украину и в Бессарабию. Он явно рассчитывал на большее. Устал…

В 1818-м , на 74-м году жизни, просится в отставку. Царю пишет: «Прошу разрешить отъезд в мое прежнее отечество», в Ганновер (где только недавно скончалась его 90-летняя мать). Молодая жена, семеро детей в возрасте от семи до 54 лет, внуки и правнуки, награды и ценности, многолетний архив — все отныне сосредоточивается в отцовском замке Бантельн. И секретные мемуары, если они велись; записки о 1801, 1807, 1812-м и многих других любопытных датах.

Это сочетание слов употребил в письме к Беннигсену его многолетний приятель, французский эмигрант на русской службе — генерал Ланжерон.

«Мой многоуважаемый генерал!

Взяв в руки Ваши бессмертные творения, нельзя от них оторваться, я читал и перечитывал <���…>

Вы слишком добры ко мне, и мы, смею сказать, слишком близки друг к другу, чтобы я стал говорить Вам пустые комплименты. <���…> Советую Вам сшить по листкам каждое письмо, потому что легко могут затеряться отдельные листки. Бесспорно, мой журнал далеко не имеет того интереса, как Ваш, но я последовал Вашему приказанию и послал его Вам, чтобы Вы могли позаимствовать некоторые сведения» [166] Письмо Ланжерона к Беннигсену от 10 декабря 1816 г. / ЦГИА СССР, ф. 1646, № 66, л. 5–6. .