Натан Эйдельман - Из потаенной истории России XVIII–XIX веков

Таким образом, вместе с рассказами слышавших появляются впечатления читавших…

Когда же через 50 лет после кончины Беннигсена воскресла надежда — прочесть, наконец, те злополучные записки, — возникло, как помним, разномыслие: где они находятся, в Ганновере у потомков или в России; в семейном архиве в Бантельне или в Государственном архиве в Петербурге?

Однако «длинный Кассиус» обманул и пожелал явиться потомкам из третьего потаенного места.

Открыватель — дотошный чиновник государственной канцелярии Петр Михайлович Майков (родственник знаменитого поэта).

Время действия — 90-е годы прошлого столетия.

Место — семейный архив обширной фамилии Фоков; уже одним этим сказано многое. Борис Александрович Фок и его родня — внуки и правнуки того генерал-майора, который почти всю жизнь дружил с Беннигсеном.

Что Леонтий Леонтьевич отправлял письма-мемуары А. Б. Фоку, было смутно известно и прежде. Но что письма сохранялись в семье адресата почти столетие спустя — вот это была неожиданность.

Отчего же семья Фок раньше не обнародовала важных бумаг? Скорее всего потому, что автор их не был в большой чести у российских историков: во-первых, из-за щекотливой «непечатной» темы о Павле I; во-вторых, из-за устойчивой репутации интригана, мешавшего Кутузову…

Слишком близко все было, и многие из живых свидетелей могли начать нежелательную для письмовладельцев дискуссию.

К 90-м годах последних ветеранов Отечественной войны не стало, и чуть приутихли старые исторические страсти, уступая место новым. Тем не менее Майкову было непросто опубликовать сочинения столь сомнительной исторической личности, к тому же самой неясной национальной принадлежности. В течение нескольких последних лет XIX и в первые годы XX в. в журнале «Русская старина» и в других повременных изданиях были напечатаны — однако неполно, с немалыми купюрами — мемуары Беннигсена в виде его писем к Фоку.

И тут, после первых публикаций, произошло давно ожидаемое: перед Майковым открылись фон ды архива военного министерства, где лежали бумаги Беннигсена, очевидно, те самые, которые были выкуплены в 1827 г. у семьи генерала [180] Еще прежде с ними бегло ознакомились несколько официальных историков. .

Так Майков вывел наружу два из трех «подземных» хранилищ записок. То, что лежало в военном министерстве, поддается сегодняшней проверке: в Центральном государственном военно-историческом архиве немало Беннигсеновых бумаг. Что же касается архива Фоков, то он исчез после революции, и если бы Майков вовремя не воспользовался им, важный исторический комплекс был бы, возможно, утрачен…

Но что же извлек Майков из двух архивов? Что было в записках Беннигсена?

Прежде всего — 25 больших писем к А. Б. Фоку: история кампаний 1806–1807 гг., история Эйлау и всей войны до Тильзитского мира, когда Беннигсен достиг вершины своих военных успехов. Затем — 17 писем, тоже к Фоку, о кампании 1812–1813 гг. Документы суховатые, не всегда складные, хитрые, порою лживые, всегда отчетливо характеризующие автора, в общем, очень любопытные — и как свидетельство очевидца, участника, и как субъективная оценка, которая порою любопытнее самого излагаемого факта.

Сотни страниц одного из важных деятелей об очень интересном времени.

Майков, однако, догадывался, что были еще мемуары (где же семь томов, о которых говорилось Михайловскому-Данилевскому?), что явно не хватает описания многих месяцев последнего похода против Наполеона…

Но даже то, что было обнаружено, удалось собрать в единое, откомментированное издание не в России, а в стране, с которой Беннигсен немало повоевал.

В 1906–1907 гг. (к столетию известной кампании) капитан французской армии Е. Казальс подготовил трехтомное издание майковских бумаг — «Memoires du Général Bennigsen».

Понятно, что с первых же публикаций, и в России и за границей, громко или «про себя», многими задавался важный вопрос — о сокровенных главах, о 1801 г.

Майков свидетельствовал, что ни в семье Фоков, ни в военном архиве он не нашел ни слова о Павле I.

Большие знатоки российских тайных архивов Н. К. Шильдер и В. А. Бильбасов также нигде не обнаруживали «павловских глав» из Беннигсеновых записок…

Получалось одно из трех: либо таких мемуаров вообще не было — но этому противоречило несколько туманных и одно вполне ясное иностранное свидетельство; второй вариант — что вдова Беннигсена отдала их в Россию вместе с другими бумагами, а Николай I, ознакомившись, сжег, так же как бумаги Зубова, Палена… Это возможно; но почему же у Фоков ничего не осталось? Тоже боялись? Третья версия: наследники фельдмаршала на всякий случай не отдали русскому царю «павловских страниц», которые могли бы вдруг вызвать нежелательный гнев Николая, повредить вдове Беннигсена. Поступив таким образом, потомки должны были затаиться и не дразнить петербургского властителя.

Однако всему — время.

Столетие убийства Павла в 1901 г. давало повод снять некоторые запреты. В России даже вышел сборник анекдотов о том царствовании, но подготовленные материалы о самом заговоре все же были запрещены (до 1906–1907 гг.). Рассказывали, будто царь Николай II прочитал и сжег какое-то послание своего прапрадеда, адресованное тому, кто будет править через сто лет…

Возможно, само по себе появление в русских журналах писем Беннигсена к Фоку произвело впечатление и на тех, кто владел потаенной частью записок.

А ей негде было и быть, кроме родового гнезда в Ганновере.

И вот известного немецкого историка Теодора фон Шиманна, убежденного консерватора, личного друга кайзера Вильгельма, большого знатока российского прошлого, пригласила внучка Беннигсена, уже упоминавшаяся Теодора фон Баркхаузен, которая и в начале XX столетия помнила своего знаменитого деда… Внучка вручила историку текст весьма любопытного документа.

Вскоре, однако, выяснилось, что и другие представители разросшегося графского древа владеют этим же текстом, а также некоторыми другими…

Особенно разволновался клан Беннигсенов, получив первые два тома военных записок генерала, опубликованных в Париже; тут уж было «европейское звучание», и семья не осталась равнодушной.

Два внука, Мишель и Леон, специально прибыли в Париж к капитану Казальсу, чтобы сообщить ряд документов и успеть ввести их в третий том.

В предисловии к последнему тому парижского издания редактор специально благодарил Беннигсенов: «Корреспонденция богата, но многое еще не время публиковать…»

Эти строки, конечно, не пройдут мимо нашего внимания и воображения.

Из того же, что можно было опубликовать, появилась любопытная «Записка об Индии», явно составленная Беннигсеном для императора Александра I между 1807 и 1812 гг. Смысл ее: противопоставление «замечательного плана» Екатерины II (начатого Персидским походом 1796 г.) и павловской «безумной идеи» — послать казаков на завоевание Индии. Беннигсен разбирает возможности новых походов и жалуется, что «время упущено, ибо в Индии англичане теперь все, а индусы — ничто» [181] Mémoires. Т. III. Р. 371–395. .