Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Декларируя свои законные права, Эдуард III в письме к «сэру Филиппу де Валуа» провозглашал, что он, «Божьей милостью король Франции и Англии и лорд Ирландии», для защиты своих прав «вторгся во Фландрию как ее сюзерен ( as Suverayn lord )». [300]На это Филипп VI ответил, что после того, как он со своим войском начнет осаду фламандских городов, народ Франдрии ( the Flemyngis ) подчинится ему и его брату, графу Фландрскому. [301]После того как папа наложил на Фландрию интердикт и призвал ее к повиновению Филиппу Валуа, фламандцы написали в ответ: «Хотя он [Филипп. — Е. К .] и претендует на то, чтобы быть королем, они принесут оммаж, однако не такому королю, который удерживает корону несправедливо и требует себе господства над королевством недолжным образом». [302]С этим совершенно согласуется то, что пишут английские хронисты, объясняя причину обращения короля Эдуарда к фламандцам. В их трактовке Эдуард III, как справедливый монарх, пекущийся в первую очередь о благе всех подданных, был вынужден защищать последних (в том числе и фламандцев) от нападений врагов и любых незаконных притеснений. Именно поэтому Эдуард отменил, как незаконные, все обязательства и клятвы, связывающие фламандцев с Филиппом Валуа. [303]Таким образом, по версии английских авторов, король заключил соглашения с фламандцами не столько потому, что этот союз был выгоден ему, сколько для того, чтобы защитить своих подданных от нападений узурпатора Филиппа Валуа.

Опять-таки согласно английским историографам, в первую очередь версии сэра Томаса Грея, Эдуард III сразу же стал оказывать реальную помощь новым подданным. Чтобы уничтожить французский флот, который курсировал вдоль побережья Фландрии, не позволяя фламандцам выходить в море, король дал одно из самых грандиозных морских сражений того времени — битву при Слейсе. [304]В том же 1340 г. он был вынужден снять осаду Турне и заключить перемирие с Филиппом Валуа, весьма непопулярное в Англии, только ради того, чтобы папа снял с фламандцев интердикт. [305]Необходимо отдать должное и фламандцам: они оказывали королю Эдуарду существенную помощь, принимая участие в его походе во Францию.

Однако в конце XIV в. отношения между Англией и фландрскими городами, недовольными растущей конкуренцией нового центра торговли шерстью — английского Кале, осложнились до такой степени, что время от времени между прежними союзниками происходили столкновения на море. Самое крупное сражение между английским и фламандским флотами произошло в 1371 г.: в нем победу одержали англичане, захватив двадцать пять кораблей с солью и убив всех фламандцев. [306]Любопытно, как хронисты пытаются оправдать действия своих соотечественников. То, что англичане ограбили и перебили союзников, нарушая таким образом договор между Англией и Фландрией, что, в свою очередь, могло привести к началу войны, не замалчивается в английской историографии. Однако это кровопролитное сражение представлено следствием отнюдь не коварства и вероломства англичан (поскольку в трактовке английских историографов эти характеристики, присущие всем остальным народам, у англичан совершенно отсутствуют), а всего лишь ошибки: «Поистине англичане не знали, что это были фламандцы». Приняв их, видимо, за французов, англичане напали на корабли и перебили всех, кто там находился, прежде чем обнаружилось их заблуждение. Приводя столь наивное оправдание нападения англичан на торговые суда союзников, хронисты отмечают, что, несмотря на то что это недоразумение вскоре было выяснено и мир между Англией и Фландрией восстановлен, именно оно стало причиной «большого разногласия» между двумя народами. [307]

Это «разногласие» привело к тому, что фламандцы все чаще и чаще стали выступать не за англичан, а против них. Хотя официально стороны не только не вели войну, но и находились в союзе, тем не менее постоянные нападения на английские суда не могли не вызвать в Англии недовольство жителями Фландрии, переданное Томасом Уолсингемом. Под 1379 г., прежде чем рассказать о страшном избиении английских моряков, устроенном фламандцами, хронист вдается в весьма пространное рассуждение об особенностях поведения и нравов самаритян-фламандцев, которые «в зависимости от обстоятельств либо любят, либо ненавидят англичан… они англичан уважают и высоко ценят, пока те постоянно одерживают верх над противниками, оказываются сильнее врагов, удачливее, чем враги, богаче; напротив, когда враги на них решают подняться, превосходя в численности, бедствия растут, горести увеличиваются, они отказывают в совете, отказывают в помощи, отказывают в доверии, отказываются от знакомства и в конце концов становятся лютыми врагами», и это проявилось «не раз, не два и не три, но поистине продолжается бесконечно». [308]Таким образом, очевидно, что англичане, признав свою вину в сражении 1371 г., во всех других столкновениях винят фламандцев. Английские историографы утверждают, что постоянными нападениями на английские корабли и поддержкой, которую фламандцы оказывают королю Франции, они не только подталкивают короля Англии к разрыву договора о союзе, но и к началу войны против Фландрии.

После восьми лет обострения отношений ситуация снова изменилась в 1379 г., когда города Фландрии во главе с Гентом начали широкое движение, направленное против власти графа. После того как в 1382 г. граф Людовик II Мальский из династии Дампьеров обратился за помощью к своему сеньору королю Франции Карлу VI, а также к зятю герцогу Бургундскому Филиппу II, восставшие горожане во главе с Филиппом ван Артевельде, сыном знаменитого Якоба ван Артевельде, были вынуждены искать поддержку у своего традиционного союзника Англии. Тем временем двенадцатитысячная французская армия одержала во Фландрии целый ряд побед, самой блистательной из которых была битва при Розбеке, вынудив к сдаче почти все мятежные города, кроме Гента. Для выручки осажденного французами Гента в Англии была собрана армия. На этот раз был использован религиозный лозунг, связанный с начавшейся в 1378 г. Великой схизмой.

Экспедиция во Фландрию готовилась в Англии как крестовый поход в защиту папы Урбана VI против профранцузски настроенного антипапы Климента VII. Во главе крестоносного войска был поставлен епископ Нориджский Генрих Деспенсер. Подготовка этого похода прошла в лучших традициях крестоносного движения: папа Урбан издал буллы, приравнивающие участие в борьбе со схизматиками к походу в Святую землю. Согласно этим буллам, полное отпущение грехов получали не только те, кто непосредственно отправлялся вместе с епископом, но и все те, кто сделает какое-нибудь пожертвование на поход. [309]Поэтому все, особенно женщины, старались пожертвовать как можно больше, отдавая деньги, золотую и серебряную посуду, драгоценности, снаряжая целые отряды латников. Многие, по мнению Генриха Найтона, «отдавали гораздо больше, чем могли себе позволить». [310]Богатый лондонский торговец Джон Филпот, неоднократно ссужавший корону деньгами на организацию военных кампаний, на этот раз за свой счет перевез на континент около 60 тысяч «крестоносцев». [311]В принципе крестовый поход был организован не только против Фландрии, но также против Франции, Шотландии и «многих других стран, которые благоволили к антипапе и поддерживали его». [312]Более того, некоторые хронисты называют схизматиками одних французов, полагая, что поход был организован только против них. [313]Однако Англия уже давно воевала с Францией и Шотландией, поэтому относительно Столетней войны крестовый поход епископа Нориджского мог явиться лишь поводом для организации очередной кампании, но никак не свидетельствовать о причинах конфликта. В то же время, несмотря на постоянные столкновения на море, Фландрии война все еще не была объявлена. Следовательно, борьбу со схизматиками можно упомянуть в качестве второй причины, которая приводится в английской хронистике для оправдания войны с графом Фландрским, верным союзником короля Франции и приверженцем антипапы. Первой причиной по-прежнему оставалось неповиновение графа истинному, с точки зрения англичан, королю Франции, теперь уже Ричарду II. Здесь снова важно подчеркнуть, что война с графом Фландрским вовсе не означала войну со всеми фламандцами, верными подданными короля. Это также подтверждает тот факт, что самыми надежными союзниками англичан в крестовом походе были горожане Гента. Последние, после того как английское войско во главе с епископом позорно бежало в Англию, сдав врагу все ранее ими захваченные города и крепости во Франции и Фландрии, остались совершенно одни против армии графа и короля Франции. [314]