Андрей Банников - Византийская армия (IV — XII вв.)

Трактаты о стратегии и тактике середины и конца X в. показывают существенные перемены, происшедшие в 60 — 70-е гг. X в. Эти перемены отражают растущий наступательный характер политики Империи, особенно на восточном театре военных действий, потребность в наборе более профессиональной армии и потребность в более решительных и агрессивных действиях во время кампаний, которые требовали войск, способных участвовать в длительных военных походах. Реализация шла двумя путями. Первым из них было возрождение дисциплинированной, эффективно действующей линейной пехоты, способной противостоять вражеским пехоте и коннице, оказывать поддержку собственной кавалерии, совершать длительные переходы и нести длительную гарнизонную службу вдали от своего дома. Вторым стало создание корпуса тяжеловооруженных копейщиков, способных взаимодействовать с пехотинцами. Это усилило атакующую мощь византийской армии и особенно ударную силу ее кавалерии [1512].

В то время как эволюция тактики в период конца VI — начала X вв. почти не привлекла внимание исследователей, перемены в организации войска в X в. стали предметом нескольких научных исследований, общие результаты которых мы намерены изложить ниже. Первые сведения о переменах в тактическом построении содержатся в трактате середины X в., известном под названием «Тактический компендиум» ( Sylloge Tacticorum ). В этом трактате, содержащем значительные выдержки или обобщения из древних писателей, а также переложения из «Тактики» Льва VI, впервые появляются формирования менавлатов [1513] , задачей которых было вступать в бой с вражеской тяжелой конницей. Менавлаты строились в интервалах между различными пешими отрядами, будучи частью основной линии, и должны были выйти вперед, образовав клин, и отразить атаку врага [1514].

Совершенно очевидно, что принципиальная перемена в роли пехоты была вызвана изменившейся военно-политической обстановкой X в. В отличие от «Стратегикона» конца VI в., уделяющего пехоте второстепенное внимание, «Стратегика» Никифора уделяет две первые главы именно пешим подразделениям. Из численности, определяемой для главной полевой армии, становится ясным, что значение пехоты было наконец признано, а количественно она составляла главную силу армии. Стратегическое планирование и тактика на поле боя, принятые в конце X в., гораздо больше учитывали значение пехоты, чем это было в течение всех трех предшествующих столетий. Пехота не только составляла основу армии, но и вдвое превосходила кавалерию по численности. Пехотинцы были разделены по видам оружия в каждой таксиархии , а прямые инструкции, установленные в «Стратегике», свидетельствуют о существенно возросшей дисциплине и выучке, которые, как ожидалось, они должны были проявить. Византийские историки второй половины X в. хвалят Никифора II и Иоанна I Цимисхия за то, что они насаждали дисциплину и много занимались обучением войск, а «Стратегика» перечисляет стадии тренировки, через которые должны были проходить отдельные бойцы, отряды и вся армия в целом. Рост значения пехоты в этот период подчеркивается тем обстоятельством, что все пешие войска были объединены под началом одного старшего офицера, оплитарха или архегета , который отвечал лично перед главнокомандующим за их обучение, дисциплину и эффективность в бою [1515].

И все-таки слабость пехоты, особенно перед лицом тяжелой кавалерии, была общепризнана и хорошо осознавалась. Основным построением боевого порядка были пустые внутри каре, квадратной или прямоугольной формы в зависимости от рельефа местности, которые должны были отражать обходные атаки вражеской конницы, стать укрытием для византийской кавалерии в случае ее поражения и (что очень важно) быть средством помешать самим пехотинцам обратиться в бегство [1516].

Подобная тактика была принята, вероятно, во второй четверти X в., во время первых наступательных войн этого периода. Роль в наступательном сражении была весьма ограничена. Трактаты 50 — 60-х гг. X в. со всей очевидностью демонстрируют, что главной ударной силой во время атаки по-прежнему считалась кавалерия (Syll. Tact., § 47, 19; РМ, I, 5–7, 12, 16; II, 5, 9-10, 14–17).

Можно предположить, что, находясь под хорошим руководством, когда традиция поддержания воинской дисциплины соединялась с успешными военными действиями, византийские пешие отряды, особенно те, которые состояли из набранных на полный срок воинов, сумели восстановить свои традиционные «римские» качества: высокий боевой дух, тактическое взаимодействие, корпоративную сплоченность и дисциплину на поле боя. Уже упомянутые данные, касающиеся описания войн 950 — 970-х гг., показывают это совершенно определенно.

Возможно улучшение качеств пехоты произошло в результате того, что в ее ряды стало попадать большое количество представителей некоторых воинственных народов, живущих в Империи, прежде всего — армян, а также славян, ликаонцев, исавров и других.

Войны X в. требовали единообразия функций, равно как и тактической специализации. Поэтому можно сказать, что формирования византийской легкой и тяжелой пехоты в этот период действовали и использовались скорее как отряды регулярной пехоты последнего периода существования Римской империи, нежели как их непосредственные предшественники в VIII и IX вв. Впоследствии и даже в XI в. армянская пехота продолжала считаться лучшей пехотой византийской армии (Attal., 109, 9; 113, 13) [1517].

Наряду с вышеупомянутым изменением роли пехоты, по крайней мере той, которая составляла ядро сражающихся армий или набиралась в качестве наемников, большие перемены затронули и кавалерийские отряды Империи. Помимо присутствующих на поле боя тяжелой и легкой кавалерии, появляется новый род войск — тяжеловооруженные клибанарии , или катафракты . Они строились клином с широкой передней частью, главной функцией которого было при поддержке копьеносцев и других конных отрядов прорваться через линию тяжелой конницы или пехоты врага, сломить его боевой порядок и дать возможность сопровождавшей их коннице ударить по флангам разорванной линии.

Построение клином вполне могло быть нововведением Никифора Фоки, хотя полной уверенности в этом нет. Однако возобновившийся интерес к регулярной пехоте и тяжеловооруженной кавалерии явно возник на полстолетия раньше правления этого императора. Восстановление корпуса тяжеловооруженной кавалерии или по крайней мере их особое положение в боевом порядке кавалерии, возможно, относится к кампаниям Иоанна Куркуаса на восточном фронте в 20 — 40-е гг. X в. [1518]

Перемены в действиях византийской армии, похоже, происходят в последние годы правления Константина VII. Тогда по причине своего разочарования по поводу поражений его армии от правящих а Алеппо эмиров из династии Хаманидов, император сделал Никифора Фоку доместиком схол . Похоже, что Никифор Фока тотчас же ввел большую программу тренировки армии и строевой подготовки войск, стремясь восстановить дисциплинированную боевую армию с высоким боевым духом и навыками ведения военных действий (Zon., III, 492–493). Его успехи, частично отраженные в приписываемом ему трактате «Стратегика» и особенно — в успешных военных действиях 50-х гг. и последующих лет, вполне очевидны. Трактат иллюстрирует относительно низкий уровень тренировки и тактической дисциплины византийских армий прежнего времени [1519], за исключением, вероятно, элитных тагм , при условии, что во главе их стоял особенно выдающийся полководец, как, например, Иоанн Куркуас [1520].