Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Когда Гитлер не бывал обеспечен отобранными субъектами для своей пропагандистской работы, дела шли, мягко говоря, гораздо менее гладко. Как расскажет американским следователям в 1947 году Макс Аманн, старший сержант из главного штаба полка Гитлера военного времени и будущий ведущий национал-социалист, он случайно столкнулся с Гитлером тем летом. В соответствии с записью в протоколе допроса, Гитлер рассказал ему о своей должности пропагандиста в армии. «Я провожу лекции против большевизма», — сказал Гитлер, после чего Аманн спросил его, заинтересовало ли это солдат. «К сожалению, нет», — ответил Гитлер. «Это бессмысленно. Мне не нравится продолжать делать это». В соответствии с Аманном, Гитлер сказал, что офицеры в особенности не слушают его предупреждения об опасностях, которые стоят перед Германией. «Солдаты больше верят в них, чем старые майоры, кого они вовсе не интересуют».

Несомненно, что Гитлер должен был думать, что даже обычные солдаты не особенно заинтересованы в его стараниях, поскольку иначе он не считал бы свои лекции бесполезными. Суть вопроса, которую он доносил до Аманна, была та, что офицеры не одобряли его разговоры даже более, чем обычные солдаты. Гитлер сказал: «Я проводил лекции группам солдат до размера батальона, [но] майорам это совсем не понравилось. Они бы предпочли, чтобы я развлекал солдат танцующим медведем, но я этого не люблю, и вот почему я уйду».

Хотя в одном случае Гитлер, несомненно, предпочёл бы, чтобы к нему относились как к танцующему медведю, чем пострадать от полученного им обращения. Во время этого происшествия Михаэль Кеог, ирландец, служивший в немецкой армии, вынужден был спасать Гитлера от солдат, к которым он обращался, если верить рассказу Кеога об инциденте. (см. фото 10).

Кеог попал в руки немцев во время Первой мировой войны и стал военнопленным. Когда власти Германии попытались набрать Ирландскую бригаду из ирландских военнопленных, которая стала бы сражаться за независимость Ирландии против британцев, он стал одним из добровольцев, которые присоединились к ней. Даже хотя попытка учредить Ирландскую бригаду потерпела фиаско, Кеог, теперь предатель британского правительства, остался в Германии и в мае 1918 года вступил в регулярную немецкую армию, в результате чего в конце войны он встретился с Гитлером. Демобилизованный в конце войны, он вступил в Добровольческий корпус в качестве капитана, когда требовались добровольцы, чтобы положить конец мюнхенской Советской республике. После крушения недолговечного коммунистического эксперимента в Мюнхене Кеог был восстановлен в армии и служил в городе в пятой демобилизационной роте Четырнадцатого пехотного полка под принятым им немецким именем Георг Кёниг.

Будучи в армии летом 1919 года, Кеог снова встретил Гитлера. Он вспоминает: «[Однажды] я был дежурным офицером в казармах на Туркен Штрассе , когда получил срочный вызов около восьми часов вечера. В гимнастическом зале произошли беспорядки из-за двух политических агентов. Этим „политическим офицерам“, как их называли, было позволено посетить каждую казарму и произнести речи или обратиться к солдатам за голосами и поддержкой». Кеог рассказывает: «Я отдал приказ сержанту и шести солдатам и с примкнутыми штыками ускоренным шагом повёл их. В гимнастическом зале было около 200 солдат, среди них несколько крепких тирольцев. Двух политических агентов, которые читали лекции со стола, стащили на пол и били. Некоторые из толпы пытались спасти их. Начали сверкать штыки (у каждого солдата висел такой на поясе). Двое на полу были в опасности, что их забьют насмерть».

Кеог приказал караульному сделать один выстрел поверх голов бунтующих. «Это остановило беспорядки. Мы вытащили двоих политических. У обоих были порезы, шла кровь и им требовался доктор. Можно было сделать только одно. Один из двоих, бледный человек с усами, выглядел более в сознании, несмотря на побои. Я сказал ему: „Я арестовываю вас. Я подвергаю вас аресту для вашей собственной безопасности“. Он кивнул в знак согласия. Мы отнесли их в караульное помещение и вызвали доктора. Пока мы его ждали, я опросил их. Малый с усами тотчас же назвал своё имя: Адольф Гитлер».

Гитлер был не единственным, кто встретил противодействие своей работе в качестве пропагандиста в рейхсвере. Деятельность Карла Майра также часто встречала сопротивление. Майру приходилось иметь дело с военными и гражданскими властями в Мюнхене, которые временами были далеки от того, чтобы поддерживать его и его идеи.

Как отмечено в письме Германна Эссера к Майру с жалобой на исключение публикаций Федера из свободно доступных пропагандистских материалов Окружного Военного командования 4, Майр был далеко не всесильным в Мюнхене. Хотя он мог пригласить Федера читать лекции, он не мог добиться бесплатного распространения написанных Федером работ среди участников курсов, и потому вместо этого посоветовал Германну Эссеру самим покупать брошюры Федера. Кроме того, он сказал, что посещать как можно большего числа книжных магазинов и задавать вопрос о наличии брошюры было бы «наиболее дешёвым способом рекламирования брошюры, которая в противном случае несомненно будет в опасности снова и снова быть убранной с витрин книжных магазинов еврейскими агентами».

Майр не чувствовал, что его положение было особенно безопасным среди разнородного политического и военного истэблишмента Мюнхена. Например, 30 июля он писал предполагаемому участнику одних из его курсов: «Мы можем увидеть Вас позже, если только к тому времени организаторы не уступят партийно-политическим махинациям, происходящим главным образом, возможно, от (еврейских) филистеров и обструкционистов». Подобным образом 16 августа Майр говорил ещё одному из своих корреспондентов: «В этой связи я могу сказать Вам доверительно, что множество влиятельных кругов, прежде всего еврейской ориентации, произвели определённые усилия, чтобы сместить меня, графа Ботмера и несколько других человек, отобранных мной». Это было не в последний раз, когда Майр столкнулся с противодействием из-за своих взглядов и действий. В последующие месяцы у него будут различные стычки с другими офицерами, служившими в Мюнхене, что в конечном счёте сделает его положение в командовании 4-го Военного Округа невыносимым.

Хотя оба они встречались с большими препятствиями в своей пропагандистской работе летом 1919 года, деятельность Гитлера под опекой Майра дала ему возможность развить антисемитские идеи. В этом заключается истинное значение пропагандистской работы Гитлера летом 1919 года, включая его применение в лагере Лехфельд. Его антисемитские идеи были не особенно ясно выраженными до лета 1919 года. Первое из сохранившихся антисемитских заявлений человека, который станет более ответственен за Холокост, чем кто-либо ещё, относится к его времени работы в Лехфельде. То, как он выражал там и впоследствии в других местах антисемитские идеи, весьма отчётливо указывает на то, что его зарождающийся антисемитизм был прямым результатом его попыток понять, почему Германия проиграла войну и какой должна была выглядеть будущая Германия, чтобы выжить навсегда. В ранних антисемитских высказываниях Гитлера присутствует сильный отзвук идей — таких, как предполагаемая роль евреев в ослаблении Германии, — с которыми он познакомился на пропагандистских курсах в июле.