Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Когда 13 июля был собран Рейхстаг, Гитлер в подробностях разобрал эти замечания в своем выступлении по радио, прозвучавшем на всю страну в пивных, барах и на площадях. Окруженный членами СС в стальных шлемах, он представил аудитории фантастическую и изобретательную паутину высказываний и суждений о предполагаемом заговоре, направленном на свержение рейха. Он назвал четыре группы мятежников, замешанных в этом деле: уличные драчуны коммунисты, просочившиеся в СА, политические лидеры, так и не примирившиеся с событиями 30 января 1933 года, не имеющие корней элементы, верившие в перманентную революцию, и «трутни» из высших классов, желающие как-то наполнить свои пустые жизни слухами, сплетнями и сговорами. По его словам, теперь он понимал, что попытки сдержать произвол СА не удавались из-за того, что он являлся частью назревающего заговора по разрушению общественного порядка. Он был вынужден действовать, не прибегая к помощи закона:

«Если кто-то меня осудит и спросит, почему мы не обратились в обычные суды, я скажу только, что в тот час я был в ответе за судьбу немецкой нации и был Верховным судьей немецкого народа!.. Я отдал приказ расстрелять группы людей, на которых лежала основная ответственность за этот заговор… Нация должна знать, что никто не может угрожать ее существованию, гарантированному внутренним законом и порядком, и остаться безнаказанным! И каждый человек должен запомнить раз и навсегда: если он поднимет руку, чтобы нанести удар государству, тогда ему будет суждена неминуемая смерть» [48] Domains, Hitler, I. 498. .

Это открытое признание абсолютной незаконности своих действий не привело ни к какой критике со стороны судебных властей. Наоборот, в Рейхстаге горячо аплодировали оправданию Гитлера и приняли резолюцию с благодарностью за его действия. Статс-секретарь Мейсснер направил телеграмму от имени больного президента Гинденбурга, где сообщалось о его поздравлениях. Закон быстро приняли, и эти события задним числом были признаны законными [49] Kershaw, Hitler, I. 517-22. Послевоенные попытки привлечь выживших убийц к ответу задокументированы в Otto Gritschneider, «Der Führer hat Sie zum Tode verurteilf...» : Hitlers «Rohm-Putsch» — Morde vor Gericht (Munich, 1993). .

Агенты социал-демократов сообщали, что события сначала вызвали у населения замешательство. Каждого, кто открыто критиковал эти действия, тут же арестовывали. В прессе сообщили, что полиция вынесла резкое предупреждение «ниспровергателям и злонамеренным агитаторам». За «распространение слухов и оскорбительную клевету самого движения и его фюрера» грозили концлагерем. Эта волна репрессий, продолжившаяся в начале августа, посеяла в людях тревогу, страх ареста. Многие подозревали, что за событиями 30 июня стояло больше, чем сообщалось, и полицейское руководство обращало внимание на царящую повсеместно атмосферу слухов, сплетен, пересудов, ворчания и жалоб. Министерство пропаганды во внутреннем меморандуме с тревогой отметило, что повсюду ходят «бесконечные и бессмысленные слухи». Организованная после этого кампания в прессе не особо помогла победить такие настроения. Разногласия, вышедшие на поверхность после конфликта, дали повод бывшим социал-демократам и немецким националистам делать оптимистичные предсказания о том, что «Гитлера скоро прикончат» [50] Bernd Stover (ed.), Berichte über die Lage in Deutschland: Die Meldungen der Gruppe Neu Beginnen aus dem Dritten Reich 1933 — 1936 (Bonn, 1996), 169-85 — некоторые примеры. .

Однако большинство людей почувствовали облегчение, по крайней мере оттого, что Гитлер предпринял действия против «шишек» из СА, что улицы, как казалось, теперь будут защищены от произвола пьяных и необузданных штурмовиков [51] Behnken (ed.), Deutschland-Berichte, 1.197-203; Martin Broszatetal. (eds.), Bayern in der NS-Zeit (6 vols., Munich, 1977-83), 1.71 (Bekirksamt Ebermannstadt, Halbmonatsbericht, 14 July 1934); Thomas Klein (ed.), Die Lageberichte der Geheimen Staatspolizei über die Provinz Hessen-Nassau 1933 — 1936 (Cologne, 1986), 117; Wblfgang Ribbe (ed.), Die Lageberichte der Geheimen Staatspolizei über die Provinz Brandenburg und die Reichshauptstadt Berlin 1933 bis 1936, I: Der Regierungsbezirk Potsdam (Cologne, 1998), 141-2; Berliner Illustrierte Nachtausgabe, 151,2 July 1934, первая страница о толпе; там же 153,4 July 1934, первая страница о предупреждении полиции; о Министерстве пропаганды см. в Gabriele Toepser-Ziegert (ed.), NS-Presseanweisungen der Vorkriegszeit: Edition und Dokumentation, И: 1934 (Munich, 1985), 264 (3 July 1934). .

Весьма типичной оказалась реакция консервативной школьной учительницы из Гамбурга Луизы Зольмиц, которая так восторгалась коалиционным правительством и Днем Потсдама в 1933 году («Этот великий, незабываемо красивый день в Германии»), что возможная социалистическая направленность режима обеспокоила ее только тогда, когда начали конфисковывать имущество эмигрировавших евреев, таких как Альберт Эйнштейн («Им не следует этого делать. Нужно правильно относиться к понятию собственности; иначе это будет большевизм»). Как многие другие, она считала 30 июня 1934 года «днем, который разбил нас вдребезги до самого основания». Заявления о «моральных проступках» большинства из убитых («позор для всей Германии») частично убедили ее, и она проводила время, обмениваясь слухами с друзьями и слушая затаив дыхание радио в доме ее друга, чтобы узнать последние новости. Когда стали проясняться подробности, восхищение Гитлером взяло над ней верх. «Личная отвага, решительность и действенность, которые он продемонстрировал в Мюнхене, решительность и действенность, которые просто уникальны». Она сравнивала его с Фридрихом Великим, королем Пруссии, или Наполеоном. То, что, как она отметила, «не было суда, не было военного трибунала с барабанным боем», по-видимому, только усилило ее восхищение. Она была целиком убеждена, что Рём месте со Шлейхером готовили переворот.

Луиза Зольмиц отметила, что это было последним из политических приключений бывшего канцлера, вызывавшего всеобщее недоверие. Облегчение, которое она почувствовала, и доверие, которым прониклась после первоначального смятения, были типичны для большинства представителей среднего класса в Германии. Гитлера поддерживали во многом еще из-за того, что в середине 1933 года он уже восстановил порядок на улицах и стабильность на политической сцене, а теперь сделал это еще раз. На следующий день после операции перед Имперской канцелярией собрались толпы народа, поющие «Хорст Вессель» и торжественно заявляющие о своей верности партии, хотя не совсем понятно, что двигало ими: воодушевление, нервозность или облегчение. По всеобщему признанию, быстрые и решительные действия Гитлера шли на пользу его репутации. Контраст с беспорядочностью и радикализмом партии, по мнению многих, был здесь еще сильнее, чем раньше [52] Ian Kershaw, The «Hitler Myth»: Image and Reality in the Third Reich (Oxford, 1987), 83-95. . Многие, как, например, бывший социал-демократ Йохен Клеппер, были шокированы убийством жены Шлейхера, которую ни в чем нельзя было подозревать [53] Jochen Klepper, Unter dem Schatten deiner Flügel: Aus den Tagebüchern der Jahre 1932 — 1942 (Stuttgart, 1955), 194. . Только самые недовольные режимом с горечью отмечали, что единственное, что было плохого в этой чистке — это то, что было казнено слишком мало нацистов [54] Staatsarchiv Hamburg 622-1, 11/511-13: Familie Solmitz: Luise Solmitz geb. Stephan, 1889 — 1973, Tagebuch: vols. 28 and 29, записи за 21 марта 1933 г., 3 апреля 1933 г., 30 июня 1934 г. (расшифровки хранятся в Forschungsstelle fur Zeitgeschichte в Гамбурге). .