Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Однако самим фермерам необученные городские девушки не приносили большой пользы. Более того, что касается экономики в целом, две трети замужних женщин накануне войны, к 1939 году, все еще не были зарегистрированы как работающие. А если они и работали, то по сокращенному графику — уборщицами или домработницами, чаще всего в деревнях [925] Elizabeth D. Heineman, What Difference Does a Husband Make? Wbmen and Marital Status in Nazi and Postwar Germany (London, 1999), 40-41. .

В 1939 году все резко изменилось — 90 % незамужних взрослых женщин имели работу. Но увеличение количества работающих женщин с 1933 года уступает тому, насколько этот показатель вырос у мужчин: с 1933 по 1939 год процент женщин, работающих в промышленности, упал с 29 до 25 %. Попытка Германского трудового фронта убедить предприятия обеспечить условия для работы женщин с детьми не привели ни к чему. Мобилизация потенциальной женской рабочей силы все же продолжала сопровождаться заявлениями со стороны режима и его руководителей, что основная задача женщины — рожать и воспитывать детей для рейха. Так как существовали брачные займы с поощрениями за рождение детей, а также в ходе перевооружения появились рабочие места для мужчин, матерям не имело смысла заниматься тяжелой работой на фабрике, когда они воспитывали детей. К концу 1937 года правительство даже стало предлагать выпускницам обучаться домоводству и уходу за детьми, прежде чем оказаться на рынке труда. На самом деле ни работающие мужчины, ни сами женщины, ни режим не считали приемлемым, чтобы женщина работала в тяжелой горнорудной или сталелитейной промышленности или на другом производстве, связанном с изготовлением вооружения, все это считалось делом мужчин. Несмотря на давление со стороны вооруженных сил, призывающих к мобилизации, как выразился в июне 1939 года один чиновник, огромной потенциальной рабочей силы, состоящей из 3,5 миллионов неработающих женщин, противоречие между экономическими соображениями и идеологией все-таки привело к тому, что до 1939 года женщин не привлекали к военному производству [926] Stibbe, Wbmen, 88; Annemarie Troger, «Die Frau im wesensgemassen Einsatz», in Frauengruppe Faschismusforschung (ed.), Mutterkreuz, 246-72. .

Гитлер и другие нацистские лидеры были обеспокоены еще одной назревающей проблемой. Полагая, что в Первой мировой войне Германия потерпела поражение в тылу, а не в окопах, они были почти одержимы стремлением избежать повторения ситуации 1914—1918 годов, когда в тылу семьи солдат страдали от бедности и лишений. Осознание этого, как они считали, деморализовало войска и сделало население подверженным уговорам революционеров и подрывных элементов. Готовясь к войне в конце 1930-х годов, нацисты все время помнили про 1918 год. Привлечение женщин к работе на фабриках придало бы этому конкретные очертания. С началом новой войны мужчины, отправленные в бой, будут сражаться лучше, если будут знать, что их жены не трудятся в поте лица у конвейера, производя боеприпасы, а находятся вместе со своими детьми под защитой Третьего рейха [927] Timothy W. Mason, «The Legacy of 1918 for National Socialism», in Anthony Nicholls and Erich Matthias (eds.), German Democracy and the Triumph of Hitler: Essays in Recent German History (London, 1971), 215-39. . Это означало, что, когда в 1936 году перевооружение увеличило потребность в определенных специальностях, режиму нужно было находить рабочую силу как-то по-другому. Прежде всего это означало использование иностранного труда. В 1933 году наем и практически все виды контроля над иностранными рабочими уже были централизованы и находились в руках Министерства труда, контроль основывался на законах и правилах, по которым приоритет отдавался немецким работникам, а работники из других стран считались гражданами второго класса. До лета 1938 года иностранные рабочие были по большей части неквалифицированны, и их труд использовался на фермах и на стройплощадках. Большую часть такой рабочей силы составляли польские сезонные рабочие и итальянцы. С 1936—1937 по 1938—1939 годы количество иностранных рабочих увеличилось с 274 000 до 435 000. Однако иностранные рабочие образовывали утечку в экономике, так как увозили на родину столь необходимую твердую валюту. Поэтому количество таких работников нужно было строго контролировать либо искать средства не давать им нарушать платежный баланс. К 1938—1939 годам стало назревать решение, которое, как это бывало и во многих других областях, заключалось в будущем завоевании других государств. Иностранных рабочих будут набирать принудительно из военнопленных и других социальных групп таких стран, как Польша и Чехословакия, как только немцы захватят над ними власть. И у них будет установлен особенно жесткий полицейский режим, который будет говорить им, что они должны делать. В 1938 году появились первые соответствующие распоряжения, а в июне 1939 года их ужесточили. Во время войны правила должны были стать просто драконовскими [928] Ulrich Herbert, Hitler’s Foreign Workers: Enforced Foreign Labor in Germany under the Third Reich (Cambridge, 1997 [1985]), 27-60; см. также ниже 686-7. .

Однако все эти меры мало способствовали решению сиюминутных, текущих проблем. Трудности, которые испытывала немецкая экономика в 1938—1939 годах, свидетельствовали о фундаментальных противоречиях Четырехлетнего плана. Его основной целью было достижение автономии в производстве продуктов питания, сырья, в подготовке к долгой войне, такой же, как в 1914—1918 годах, а она, по мнению Гитлера, должна была произойти очень скоро. Война во всей Европе, сосредоточенная на Востоке, но затрагивающая и традиционного врага — Францию и, возможно, Великобританию, должна была начаться уже после 1940 года. Но ускоряя темпы перевооружения, план вызвал трудности, которые можно было разрешить только начав боевые действия раньше и получив, таким образом, сырье и продовольствие от завоеванных стран, таких как Австрия и Чехословакия. Это, в свою очередь, означало, что война начнется еще до того, как Германия будет полностью к ней готова. Грядущая война должна быть быстрой и решительной, потому что в 1938—1939 годах экономика явно была не в состоянии выдержать долгий конфликт [929] Herbst, Das nationalsozialistische Deutschland, 160-77. . Это решение Гитлер ясно видел уже в 1937 году, когда на встрече, ход которой записал Фридрих Хоссбах, он рассказал своим военачальникам, что планируемый «бросок на Чехию» нужно провести «с молниеносной скоростью» [930] Hossbach, Zwischen Wehrmacht und Hitler, 186. . Экономика была просто не готова к затяжному конфликту. Так родилась концепция «молниеносной войны» [Blitzkrieg). Но ни экономическое планирование, ни военные технологии или производство вооружения никак не способствовали его реализации.

Четырехлетний план характеризовался резким увеличением вмешательства государства в экономику. Приоритеты расставлял режим, а не промышленность, создавались механизмы, позволяющие следить за тем, что предприятия выполняют все требования, каковы бы ни были последствия для них самих. Руководили планом бескомпромиссные национал-социалисты: Геринг, его главный руководитель, гаулейтеры Вальтер Кепплер и Адольф Вагнер, «старый боец» Вильгельм Кеплер и другие. Они пришли на смену экономическим бюрократам-традиционалистам, работающим с Шахтом. Но в то же время при том, насколько важны для плана были синтетическое горючее и синтетическая резина, а также химические удобрения для сельского хозяйства и синтетические волокна для одежды и военной формы, было неудивительно, что старшие руководители «И.Г. Фарбен», гигантской компании, которой делались заказы на производство этой продукции, играли ключевую роль в руководстве планом. Самым выдающимся из них был один из директоров фирмы Карл Крауч, ответственный за исследования и разработки в рамках плана, но были и другие, в частности Йоханес Экель, глава химического отдела. Конечно, они состояли в руководстве планом, прежде всего потому, что были для этого достаточно компетентны; но, кроме того, они занимали эти должности и в интересах своей компании. Поэтому некоторые историки называют Четырехлетний план «Планом И.Г. Фарбен» и утверждают, что программами вооружения и достижения автаркии двигало желание предприятий получить больше прибыли. На самом деле после войны двадцать пять представителей руководства компании оказались на Нюрнбергском процессе по обвинению в заговоре о подготовке и развязывании войны. И хотя их оправдали по этим обвинениям, в литературе, и не только марксистской, «И.Г. Фарбен» и вообще крупным немецким предприятиям приписывается большая часть ответственности за организацию войны в Европе в 1933—1939 годы [931] Josiah E. DuBois, Jr, The Devil’s Chemists: 24 Conspirators of the International Farben Cartel who Manufacture Wkrs (Boston, Mass., 1952); Joseph Borkin, The Crime and Punishment of I. G. Farben (New York, 1978); Richard Sasuly, IG Farben (New York, 1947); Dietrich Eichholtz, «Zum Anteil des IG Farben Konzerns an der Vorbereitung des Zweiten Weltkrieges», Jahrbuch für Wirtschaftsgeschichte (1969), 83-105; Ferdinand Grocek, «Ein Staat im Staate — der IG-Farben Konzern», Marxistische Blatter, 4 (1966), 41-8; Willi Kling, Kleine Geschichte der IG Farben — der Grossfabrikant des Todes (Berlin, 1957); more generally, Arthur Schweitzer, Big Business in the Third Reich (Bloomington, Ind., 1964). . И в то время и после того, в особенности в 1950-е и 1960-е годы, было написано множество марксистской и неомарксистской литературы, где авторы пытались показать, что экономикой, а также внешней и военной политикой Третьего рейха двигали интересы капиталистов [932] Хорошие обзоры этой литературы см. в Pierre Aycobeny, The Nazi Question: An Essay on the Interpretations of National Socialism (1922 — 1975) (New York, 1981); A. James Gregor, Fascism: The Classic Interpretations of the Interwar Period (Morristown, N.J., 1983); Wblfgang Wippermann, Zur Analyse des Faschismus: Die sozialistischen und kommunistisch en Faschismustheorien, 1921 — 1945 (Frankfurt am Main, 1981); and Anson G. Rabinbach, «Toward a Marxist Theory of Fascism and National Socialism», New German Critique, 1 (1974), 127-53. .